Самое главное — я забыл о Мари! О прекрасной Мари, которая так трепетала в моих объятиях!.. Значит ли это, что ведьма всё-таки победила? Что я так или иначе, невольно, отрёкся от неё — пусть на несколько часов, но всё же?.. Чем дальше мы шли, тем горше становился стыд.
Как же это странно! Мне не нужно было искать в себе любовь к Мари: она горела, обдавала жаром всю мою душу, я с тоскою вспоминал ласку её рук, её губы. И не мог себе объяснить, отчего же я тогда забыл о ней! До чего же чудовищно устроен человек! Его бросает из грёзы в грёзу, и он всему с готовностью верит, всё принимает! Я с содроганием ужаса чувствовал самого себя, мне хотелось выскочить из себя, с тем чтобы в каком-то другом месте свить себе новое гнёздышко из воспоминаний о Мари — из лучшего, что было во мне.
— Осторожно, — проговорил Мика. — Здесь спуск и может быть скользко, потому что озеро иногда выходит из берегов.
Я послушался и начал медленно ступать боком, ещё крепче держась за его руку. Из-за моего горячего стыда она стала влажной, и покрывавший её суглинок надёжно припечатал нас друг к другу.
— Теперь смотри, — сказал он и бросил что-то в воду.
Как только раздался плеск, я увидел тусклое зеленоватое свечение. Оно усиливалось, словно что-то поднималось из глубин. Это происходило так медленно, что мои глаза успевали привыкнуть к нему. По стенам и сводам пещеры заиграла таинственная сеть бликов. Когда бурлящий подводный купол приблизился к поверхности, я понял, что это мириады светлячков, каждый размером со спичечную головку. Все они стремились наверх, но оказавшись там, сразу же скатывались вниз, после чего немедленно начинали новое восхождение. Я испугался того, что будет, когда они выплеснутся прочь из озера, но этого не случилось, даже гладь воды не поколебалась. Так же медленно светлячки погрузились обратно и погасли.
Мика удовлетворённо вздохнул:
— Они любят мясо. Я подкармливаю их, а они меня — по-своему.
Это было похоже на какой-то священный обряд, и я постарался придать торжественности своему молчанию. «В самом деле, — подумал я, — хорошо бы изучить традиции и обычаи этого нового для меня общества».
Мика похлопал меня по плечу.
— Все новички так же сопят, как ты сейчас. Молчание — это просто молчание. Не нужно пытаться из него что-то изобразить. Особенно в темноте.
Я инстинктивно задержал дыхание, потом не выдержал:
— Откуда ты такой мудрый взялся? Ты мысли читаешь, что ли?
— Ты Марка ещё не видел! Рядом с ним даже ты поумнеешь!
— Тебе же всего двенадцать лет!
— С чего ты взял? Что за бред? — Мика был серьёзен, как никогда. — Иногда мне кажется, что ты безнадёжен.
И действительно. Почему это я решил, что ему двенадцать? Может, он не мальчик вовсе, а карлик? Надо будет присмотреться получше, когда мы вернёмся к огню.
На обратном пути (Мика сказал, что нельзя оставлять костёр надолго) я приложил все усилия к тому, чтобы составить в своей голове единую картину случившегося. Мне снова вспомнилась мозаика: я словно собирал свою собственную из мелких камешков, случайно попадавших в мои руки. Почему же ведьма перенесла меня в мир, где живут отрёкшиеся от своих возлюбленных? Я же поступил совсем наоборот! Я не такой, как они! Да, они едва не сделали меня таким же, я почти забыл свою Мари — так же, как они предали своих невест, но всё-таки я вспомнил! Я горю любовью и тоской! Пусть мне помогли, спасли, вразумили — и это сделал один и тот же маленький мальчик — но всё-таки я выкарабкался. И что теперь? Может, я должен совершить подвиг? Возглавить борьбу с ведьмой? В моей голове вихрем пронеслись видения: в туманной долине войско поднимает мечи, от хора голосов содрогаются лесистые горы, я на вороном коне, чёрная мантия из медвежьей шерсти развевается на холодном северном ветру. Бр-р-р. Но как? Что делать? Куда идти? Нужно больше спрашивать и внимательнее смотреть по сторонам.
— Ты снова сопишь, — заметил Мика. — Это значит, что у тебя в голове одни глупости.
Я нахмурился и несколько минут только обижался, не думая ни о чём. Вскоре мысли вновь захлестнули меня. Кто такие старцы? Откуда они взялись? Чего в действительности желали? Что это в действительности было за здание? Что в действительности с ним случилось? О каком знамении кричала та дама? Вспомнив о даме, я задумался о женщинах вообще, и вдруг меня осенило.