— Конечно! — ответил я, предвкушая возвращение удовольствия, которое на этот раз должно быть ещё больше, ведь теперь не будет неизвестности.
Сейчас он бросит кусочек крысятины или чего получше, и начнётся! Я приготовился.
Но вышло совсем не так, как я ожидал. Нечеловеческой силы толчок в спину отбросил меня шагов на десять от берега. Во время полёта я был уверен, что мне сломали позвоночник, но, оказавшись в воде, мои руки и ноги сами собою задвигались, и я быстро добрался до поверхности. Подо мною в зеленоватой глубине тускло засветилась голодная и жадная масса. Я бросил взгляд на Мику. Рядом с ним стоял Марк. Он всё время крался за нами. Неужели эта тучная громадина способна ступать так бесшумно?
— Извини, мы забыли спросить, умеешь ли ты плавать, — сказал Марк.
Как же я ненавидел его в тот момент! Редкостная тварь! Хуже ведьмы!
— Плавать-то я умею, — крикнул я в ответ. — Но что-то не хочется возвращаться!
— Ну так плыви к другому берегу! — невозмутимо посоветовал Марк.
— А он есть?
— Проверь!
— Что вы за люди! — не выдержал я. — Вы заслужили этот мир! Вы сами себе его создали!
— Мы желаем тебе добра, — раздался тонкий взволнованный голосок мальчика. — Мы твои друзья! Плыви к тому берегу!
— Ничего себе друзья! — возмутился я. — Вы хотя бы объяснили что-нибудь сначала!
Я помнил, что светлячки поднимаются медленно и у меня есть несколько минут в запасе.
— Я бы объяснил, — сказал Марк. — Всё объяснил бы. Если бы сам понимал, во-первых. И если бы знал, как объяснить.
— Мне страшно, Мика! — заорал я.
— Неважно, страшно тебе или нет! Важно только то, плывёшь ты или нет! — его голос был выше обычного и сильно дрожал.
Они стояли, как истуканы. Даже с ноги на ногу ни разу не переминулись. Не почесались. Только в лицах было что-то — какой-то немыслимый ужас.
— Дурак! Дурак! Какой ты дурак! — закричал Мика, как только я поплыл к ним. — Ты безнадёжен! Никакого толку от тебя! Дурак! Безмозглый дурак!
Мальчик сел на корточки, закрыл лицо руками и заплакал. Я вылез на берег, опасливо косясь на Марка, но он не двигался.
— Если бы я понимал хотя бы чуть-чуть, что творится в этом сумасшедшем доме, я бы, может, и вёл себя иначе, — прорычал я злобно, трясясь от холода.
Светлячки добрались до поверхности, но никто не смотрел ни на них, ни на игру отблесков на камне. Я попытался разглядеть противоположный берег, но не увидел ничего, кроме темноты. Бородач был бледнее мела. Он молча повернулся и пошёл обратно. Я дотронулся до Мики, но он так замахал руками, что я испугался, как бы он не столкнул меня опять в воду.
— Лучше бы я тебя не спасал от вырывателей! Да чтоб они к тебе все пришли — и пачкули, и далёкое пение, и ты сам! Сердца у тебя нет! — шипел он на исходе голоса.
— Да что не так? — взорвался я. — Я-то в чём виноват?
— Мика! — раздался вдруг истошный вопль, в котором я с трудом различил голос Марка. — Ко мне, Мика! Они здесь!
Мальчик сорвался с места и умчался в темноту, забыв обо мне. Я бросился за ним, расставив руки, чтобы почувствовать хотя бы стены, но это было бесполезно. Конечно же, я упал — почти сразу, не зря же Мика предупреждал, что там скользко. Не чувствуя боли, я вскочил, меня затопила чудовищная тошнота, и я потерял сознание.
Очнулся я сразу же — или мне так показалось. Болели разодранные колени и ладони, но они не помешали мне подняться. Ушибленная нога не позволяла идти быстро, но — топ-топ — через несколько шагов согласилась помолчать. Я молился — неизвестно кому, чтобы коридор оказался прямым и вывел меня в пещеру.
Когда впереди показался огонёк, я чуть не заплакал от счастья и захромал веселее. Странное дело — он должен был становиться ярче и больше, но вместо этого продолжал слабо мерцать. Добравшись до него, я понял: ещё немного, и он погас бы окончательно. Это почему-то привело меня в ужас. Дом, построенный мальчиком, почти разрушился. Но где взять топлива? Ну, конечно! В деревне. Чёрт, в какой же она стороне? И почему не видно её огней?
Я набрал в лёгкие воздуха, чтобы позвать Мику, Марка, кого угодно, даже ведьму. Но вовремя осёкся. Нет, ведьмы и её прихвостней мне тут не надо. Мика меня, конечно, чему-то учил, но это было так давно и недолго…
Вдруг я услышал отдалённый звук — как будто что-то рухнуло, но точно определить, конечно, было нельзя. Я инстинктивно повернул голову и увидел коротко взметнувшееся пламя. Не оттуда ли ветерок доносит неприятный, удушливый запах? Идти — не идти? А если там враги? А если там умирающий друг? Идти, но осторожно — решил я и только на середине своего медленного, болезненного пути понял, что выбора-то у меня нет: что сидеть и умирать вместе с костром, что попасть на зубок неведомым чудовищам — какая разница… Снова что-то грохнуло. И хотя я шагал потихоньку, всё равно споткнулся и упал.