— Ну не буду же я таскать Лукаша на каждый разговор! Ведь и так ясно, что этот мир для тех, кто отрёкся! Я выслушал сотни уверений в том, что ведьма обманула, мол, а я не отрекался, мол...
— В любом случае, — вмешался Лукаш, — ему стоит рассказать, Марк, признай это. Достаточно проявлять осторожность.
— О чём? Об этой твари? — продолжал тихо взрываться Марк.
— Начни с этого, а там посмотрим, — примирительно сказал Лукаш и снова откинулся к стене.
— Что за тварь? Чудовище? Очередное порождение ведьмы навроде вырывателей? — спросил я, глотая слёзы.
— Да нет, дружище, — ответил Марк. — Человек. Женщина. Кое-кто считает, что она и есть ведьма, но я думаю, что это полная ерунда. Просто женщина, которая за что-то мстит мужчинам. Отбоя нет от неё. Старая карга.
— Нет, Марк, не то, не так, — поправил Лукаш. — Это он и так узнал бы. Это каждый караванщик знает. Расскажи самое главное.
Марк рычаще вздохнул.
— На самом деле, — выдавил он из себя. — На самом деле… Только ты должен об этом молчать, ясно? Иначе сожгу! Язык выжгу вместе с глазами!
— Ма-а-рк!
— Хорошо, Лукаш. Гр-р. Я не знаю, сколько мне лет. Я не знаю, когда и почему здесь появились женщины. На самом деле я не помню такого времени, чтобы их здесь не было. И старуха была с самого начала, поэтому её ведьмой некоторые и считают. Это её прихвостни нападают на нас, это их мы опасаемся, это они убивают и похищают наших. Я тебе говорил, что во время прошлого похода исчез Олаф. И когда пропал ты, нас всех испугало как раз то, что старуха сумела отрастить себе такие длинные руки, что дотянулась до деревни. Но мы всё равно решили идти, по совету Мики. И не прогадали — наткнулись на тебя. И что это всё значит, ума не дам! Как они сумели тебя похитить? Зачем? Почему вернули? И кто ты такой теперь? Может, стоит тебя убить на месте? Но это пусть Мика решает.
Марк зевнул.
— А что за прихвостни? — спросил я с трепетом. — Что за чудовища?
— Опять ты про чудовищ! — отмахнулся Марк. — Людей надо бояться!
Ни у кого из нас не оставалось сил продолжать разговор. Наверное, даже оказавшись в одном шаге от разрешения самого последнего вопроса во вселенной, человек оставит его на завтра и отправится спать. Стоит ли тогда людям браться за подобные дела? Не ограничиться ли тем, для чего не нужна нечеловеческая выдержка?
Обо всём этом я рассуждал в полусне, лёжа на свободной циновке, обладатель которой ушёл на дежурство. Нельзя было ни заснуть, ни встать, ни разделаться с вопросами. Проблема с этим миром не только в том, что все врут. Как только Марк начал говорить начистоту, тут же скатился в «не знаю», «не помню», «не понимаю». Ещё ужаснее то, что невозможно взять в толк, где реальность и где наваждение. В который раз моя новая жизнь оказалась резко прерванным сном…
Я забылся, но всё же ненадолго — напряжение давало о себе знать. Меня как будто выбросило из спасительного ничто, и я резко открыл глаза. Надо мной висело тёмное облако и словно щупальцем стремилось коснуться моего лба. Оно исходило откуда-то сбоку, и я бессознательно проследил за ним глазами, но в это мгновение облако исчезло. Чудненько. Осталось только далёкое пение.
Сон как рукой сняло. Я приподнялся и сел. Вокруг было темно. Ни одной живой души. Только сопение (Марк запретил храпеть в походе, и никто не посмел ослушаться). Мика говорил, что каждому пачкули представляются чем-то своим. Моё облако походило на широкую заострённую полосу звёздного неба — как будто пролетела комета и своим хвостом смазала всю толщу камня и земли надо мной. Сердце защемило от желания выбраться отсюда и вдохнуть настоящего воздуха.
До него было очень далеко, но хотя бы чуть-чуть… хотя бы сдвинуться с места… Я встал на четвереньки и осторожно пополз мимо бездействующих людей туда, откуда до меня доходил шорох жизни. Тимо и Грег сидели друг напротив друга у входа и в кромешной тьме играли в гляделки, чтобы не заснуть. Смена Курта уже закончилась. Значит, я всё-таки успел перехватить немного сна. Тимо сделал знак, что игра окончена и повернулся ко мне. Грег осклабился, считая себя выигравшим.
— Надо поспать, малыш, — прошептал Тимо одними губами, ласково потрепав меня за волосы. — Я всё понимаю. Первый поход. Тебя украли, потом вернули. В голове мешанина. Но я прошу: поспи. Иначе завтра будет совсем тяжело.
— Да-а, — вздохнул Грег, — первый поход — это тебе не яму зерна перебрать.
— Ничего, втянешься, — уравновешивал его Тимо, — через два-три года получишь свои обязанности, а там — лет через двадцать-тридцать — станешь совсем как мы.