Он повернулся ко мне и всеобъемлющим голосом подчеркнул:
— Прелестный костюм. Вы полностью рассчитались за него?
Я смиренно кивнул.
— Великолепно! У портного не будет претензий к магистрату, если выяснится, что юная госпожа так и не сумела разобраться в себе.
— Я пойду с ним!! — вновь раздался на всю залу голос Мари, и её увели в комнаты.
— Ну что ж, — и бургомистр хлопнул меня по обоим плечам сначала сверху, а потом ещё и сбоку, — пришла пора исполнить своё предназначение. Кто мог представить, что это будете именно вы! А знаете, пророчество было записано, когда здесь не было ни этого города, ни тем более башни! А сколько тысячелетий оно передавалось до этого из уст в уста, мы с вами даже представить не можем! И всё только ради вашего подвига, вы только подумайте! Замкнуть такую цепь времён!
— Я помню, как он вошёл в таможенное присутствие, — сказал какой-то обер-офицер, глядя на моё лицо, как на произведение изобразительного искусства. — Был ещё тогда совсем не наш, а нынче? А? Нет, господа, вы только взгляните! Вылитый почётный горожанин!
Ближайшие чиновники сочли своим сердечным долгом пожать мне руку. Им нравилось делать свою работу.
— Приятный, очень приятный молодой человек, — говорили они друг другу.
— Юная госпожа не могла выбрать никого другого.
— Редкое воспитание, редкое!
— Какая честь для нашего города!
— Какая честь для вас, господин жених!
— Мы поднимем за вас бокалы, не дожидаясь вашего возвращения!
— И подожжём петарды!
Я попытался что-то ответить, что-то сказать или хотя бы проговорить, и мои звуки вызвали у инспекторов и префектов благодушный смех.
— Надо же, какой интересный диалект!
— А в этом жаргоне что-то есть, знаете ли, и я всегда об этом твердил!
— Замечательная речь, мы внесём эти слова в архив! Да что там! Вы получите в своё распоряжение чернила и бумагу — лучшие чернила и лучшую бумагу! — и сами, своей рукой в назидание потомкам сможете описать, какими выражениями вы сопроводили кончину этой фурии! Или вы препочитаете диктовать секретарю?
— Позвольте рекомендовать вам собрание изречений на подобные случаи!
— Осторожно, не споткнитесь о порог!
Меня как будто никто не подталкивал, но я каким-то образом оказался на улице, и башня предстала сразу передо мной, хотя, насколько я помнил, она всегда стояла на одной из улочек рядом с рынком и у меня никогда не было времени её как следует рассмотреть. Я и сейчас не успел почти ничего увидеть, потому что мы быстро пересекли небольшую площадь, образовавшуюся здесь вместе с башней. Вроде бы обыкновенное круглое, слегка сужающееся кверху строение тёмного камня, лишённое окон. Вершина скрывалась за осенними облаками. За оцеплением мне махали. Некоторые жандармы оказались моими знакомыми по рынку, и они с улыбкой отсалютовали мне церемониальными палашами, не нарушая строй.
Бургомистр первым взошёл по крутым ступеням и уверенно взялся за ручку двери.
— Мы столько натерпелись, — шептали в спину чиновники.
— Двуличная тварь.
— Пусть помучается.
— Никакой пощады.
Я ожидал, что бургомистр постучит или достанет ключи, но он просто открыл дверь, и меня внесло во внутреннюю темноту. Внезапно стало светло, и это испугало меня, наверное, больше, чем нападение невидимых костлявых пальцев, которое я уже успел себе представить и поэтому пал на четвереньки. Сердце колотилось, я тяжело дышал, и рядом уже не было покровителя, который помог бы мне подняться.
— Попринаехали герои-любовники! — разразилось где-то впереди.
Я задрал голову до боли в шее и обнаружил себя в большой комнате, которая очень сильно походила на таможенное присутствие у ворот нашего города. Первым делом я установил, что бояться пока нечего и, хватаясь за дверной косяк, довольно бодро встал на ноги. Внутри сосало так, будто я не ел дня три.
— Из каких краёв к нам пожаловали? — прозвучал тот же голос, и он показался мне очень хорошим, словно серебряные стаканчики, которые я хотел подарить родителям Мари, да не сыскал денег.