Народ весело бегал к источнику, и я получил собственный запас воды. Забрав его, Курт немного пошвырял навозом в насмешников, все остались довольны. Поход выдался богатым на события. Вечером я уснул с пирогом в руке.
Однако утренняя бодрость не принесла хорошего настроения. Мне казалась чудовищной перспектива годами ходить с караваном… Да что годами — десятилетиями!.. И только для того, чтобы потом вести счёт на столетия?..
Эти люди сумели что-то выстроить из той белиберды, которую мы зовём здесь реальностью. Они похожи на детей, которые, сидя в песочнице, подгребают к себе как можно больше песка, а потом играют только с ним, не сходя с места, и лепят то замки, то горы с пещерами… И поначалу я был рад включиться в эту игру, мне виделись важные истины за простыми, ритмичными действиями. Мне думалось: «Как солнце и луна, день и ночь, лето и зима сменяют друг друга, так и в моей жизни будет мирное постоянство…» Люди расселились по пещерам, связали свои жилища коридорами и запустили кровоток торговли. Разбойники не дают заскучать. Крестьяне позволяют как бы выходить из себя иногда. Все подладились друг под друга: товарищи поддерживают, враги подталкивают… Получилась такая большая корова размером с гору: всё в ней на месте — рога, морда, сердце, лёгкие, желудок… И вот она жуёт свою бесконечную жвачку, жуёт и жуёт — сто лет, тысячу… И я стану маленькой капелькой крови в ней и буду бессмысленно сновать туда-сюда, туда-сюда… Нет, я уже не способен был найти в этом умиротворение.
Огненное наваждение не прошло даром… Если бы мне в голову закрались такие мысли, когда я исправно таскал ящики на городских рынках… Да нет, никогда такого не случилось бы… Ни за что...
Марк ругался на чиновников, построивших здание. А он сам — чем он от них, в сущности, отличается? Тем, что у него есть Мика и он может положить руку в огонь? Но и у верхних есть какие-то старцы…
Смальта в моём башмаке совсем расшалилась от долгой ходьбы, я достал её и зажал в кулаке.
Внезапно караван замедлился и в то же время оживился.
— Добрались! — возбуждённо сообщил мне Курт.
Я начал с любопытством озираться по сторонам — наконец-то мои невесёлые мысли развеются! Но где же горящий огнями город горняков? Где люди, которые встречают нас с долгожданной радостью? Где пиршественные залы?
— Помогай! — бросил Курт. — Бери это, неси туда, клади там. Потом бери там и неси сюда.
Я, конечно, выполнил, что было приказано, как мог, точно. Посреди коридора возвышалась гора мешков и мешочков. Мы частично разгрузили мулов и оставили свои тюки рядом с этой кучей, а потом распределили чужие баулы по телегам и спинам животных. Наша поклажа заметно уменьшилась в объёме, но приобрела в весе. Я со времён моего пребывания в деревне знал, что мы привезли шахтёрам продовольствие и забрали уголь, сырую руду, а также немного уже выпавленных слитков и готовых изделий — их можно продать подороже. Марк привязал к поясу крошечную сумочку с самоцветами, которые перед этим дал всем рассмотреть и даже потрогать. В честности своих караванщиков он не сомневался и в то же время понимал, как важно в этой темноте любое яркое впечатление. Все ахали и охали порядочное время, а потом рассеянно смотрели по сторонам и видели не стены, а отпечатавшиеся на зрачке разноцветные камешки. Я предусмотрительно спрятал свою смальту обратно в башмак, чтобы из-за суматохи она не оказалась в той сумочке.
— Почему товары лежат просто так? — спросил я Курта, выждав удобную паузу. — А если налетят разбойники?
— Им неоткуда взяться, — вполголоса пробормотал мой верный товарищ. — Здесь только два выхода. На одном стоят сейчас горняки, они придут сюда, как только мы уйдём через второй. Если кто-то набросится, на них или на нас, мы придём друг другу на помощь, ведь сражение — штука громкая.
— Жаль, мне хотелось посмотреть на них…
— На горняков, что ли? Чего ты там не видел? На нас смотри, мы в сто раз интереснее. Живут они бедно, трудятся с утра до ночи, все чёрные, как уголь…
Он тряхнул головой и поморщился, словно выпил чего-то крепкого. Остальные тоже пришли в себя, и мы двинулись обратно.
— Ну вот, — радостно сказал сразу посвежевший Курт, поймав общий ритм шагов, — теперь неделю будем идти в гору. Путь достаточно пологий, опытный ходок не заметит подъёма, но тебе придётся тяжеловато. Ничего, мой мул всегда к твоим услугам.
— Спасибо, друг, — ответил я с чувством, — ты меня и так спас!
— Ничего, ничего, я знаю, что такое первый поход, — улыбнулся Курт.
Он был полон сил и радужных предчувствий только оттого, что до сих пор не случилось никакого сюрприза и даже моё приключение с исчезновением никого не выбило из колеи.