— Ну да, пророчество же…
— Ты смотри, какие искры!
— Это точно, против пророчества не попрёшь…
— Даже не говори!..
Я давно перестал их слушать, занятый светлячками и огнём, который никак не хотел мне подчиняться. Чтобы его игра с каплями закончилась, пришлось уйти обратно в пещеру. Костёрок не обиделся, ему хватило удовольствий. Муркнув и облизнувшись, он спрятался обратно в сердце.
Дождь продолжал бушевать, поднялся тёмный предутренний ветер, и я убежал от них в сторожку. За мной текли потоки воды, насыщая мрачные реки, из которых Марк и его друзья будут пить во время своего долгого путешествия вниз… Точно! Пить! Я лихорадочно вытащил за палец огонь, швырнул его на стену, где он быстро нашёл себе парочку не догоревших в прошлый раз факелов, и начал озираться в поисках каких-нибудь сосудов. Вот они — ура! — возле самого входа, всевозможных размеров, совсем как люди: один широко разинул рот, словно задыхается, а другой чопорно держит губы трубочкой, третий похож на петуха с вытянутой шеей, четвёртый — плоский, как… Впрочем, разглядывать некогда! Я набрал полные руки кувшинов, потом передумал и взял только два, чтобы ничего не уронить. Выскочив из сторожки, я тут же поскользнулся на ручейке, упал и разбил оба. Так обидно — и ударил-то не сильно, больше локти ушиб, но кость уцелела, а эти раскололись почти напополам. Если бы разлетелись вдребезги, было бы не так досадно, а тут совсем чуть-чуть… Но ничего, пригодятся. Просто буду осторожнее. Только бы дождь не кончился…
Через считанные минуты на траве у входа в пещеру неправильным рядком выстроились мои разношёрстные друзья. Капли сильно били по их нелакированным, но прочным макушкам и гулко отдавались внутри — в их собственных пещерах. Я представлял себе, как чёрточка воды, летевшая по ночному воздуху и смеявшаяся от щекотки ветра, вдруг попадает в душную и сухую темноту и с удивлением спрашивает себя, не ад ли это. А потом лопается, превращается в звук и наполняет всё вокруг упругим эхом самой себя. И я по этим отражениям старался угадать имя кувшина или горшка. Вот этот высокий и тонкий, больше похожий на вазу для цветов с длинным стеблем, — Курт с его худым лицом, на котором возвышенную мечтательность в одно мгновение способна сменить сосредоточенная волчья злоба. Тимо всегда спокоен, даже в минуты тревожного внимания он не позволяет себе резких взглядов и движений, окружающее глухо тонет в нём, как в этом большом горшке с крошечным отверстием. А Финн — как его маленький сосед, который никак не может придавить сильную траву и встать ровно. На неровном боку неумело выдавлены лепестки. Наверное, это чашка. Буду из неё пить.
Бранн и Грег наполнились первыми, ведь это были самые обыкновенные и удобные горшки. Вода оказалась вкусной. Как моя свобода. Как мой новый дом — мой первый дом, в котором я уже начал хозяйничать.
Когда я вернулся с ними в сторожку, огонь шепнул с факелов, что чует хворост в каморке слева и масло для ламп в паре сосудов неподалёку. Я сказал спасибо и пошёл за следующей партией. Дождь уже заканчивался, переставал скрывать наступление утра. Капли падали густые, круги от них расходились медленно, переливаясь через край. Горшки и кувшины стояли сытыми и довольно жмурились, как свернувшиеся клубком змеи после удачной охоты. В воде отражались сбросившие тяжесть тучи, они поворачивались, толкались, отправляясь куда-то на новый водопой. «Это мой мир, — вот что я сказал себе в ту минуту. — Бывает такое, когда не веришь дурным предзнаменованиям… И даже не видишь их! Тогда вся природа живёт со мной и для меня!»
Было видно далеко и хорошо. В долине по-прежнему стучали и гремели, разбирая остовы домов. Чавкали по грязи копыта. Я осторожно выглянул из своего убежища: телеги так и стояли, крытые рогожами, — по такой погоде их ни одна лошадь не дотащит, конечно. Зато прибавилось народу, ослов, мулов и собак. По обеим краям деревни уже были свалены тёплые брёвна и даже отёсанные доски, а рядом с ними громоздились многообещающие мешки. Люди говорили о том, что день для работы отличный и что холодок бодрит. К следующему приходу Марка здесь вырастет новое торговое местечко. Да они даже рады, что тут всех пожгли и убили! Дай им волю — сами бы это сделали. Мне уже самому хочется их поджечь! Радуются вон, что большинство домов было из камня — меньше возни теперь: почистить, отделать и верхний этаж надстроить. Вспыхнула драка — ага, не поделили участок. Как быстро их разняли! Вмешались люди в военной форме. Объясняют, чья это земля и кто будет распоряжаться. Поднялся крик — мы, мол, с ночи застолбили, не покладали рук, а вы явились только что и права качаете, мироеды. Это что там, плётки? А вот и господа пожаловали на иноходцах. Осведомились у какого-то чина в каске и умчались. Но это справа, а слева, где был трактир, дело движется непрерывно. Широко шагает землемер. Гостиный двор будут ставить.