Костёрок придумал всё за меня. Он юркнул мне за спину и вспыхнул. По стенам пещеры заметалась моя гигантская тень, в которой можно было испугаться чего угодно. Люди с воплями попадали на колени, а некоторые и вовсе бросились ниц, прикрывая голову. Но не прошло и минуты, как они снова зашушукались:
— Ребята, это что, золото?
— Самородок!
— Ещё один!
— И у меня!
— Да их тут не меньше дюжины!
— Да их тут не меньше сотни!
Забыв обо мне, люди бросились собирать то, во что, как я только что понял, превратились вчера светлячки. Ну и натворил ты делов, огонь!
Разумеется, не обошлось без ссор. Рвали шляпы, драли бороды, вспоминали предков.
— Человеческая жизнь оставляет после себя один лишь мусор! — повторил я, качая головой.
Эхо снова обрушило мои слова на них, и они, опомнившись, попятились, непрестанно кланяясь. В траве после них остались пуговицы, клочки ткани и даже фонарь, который я потом поставил у входа в пещеру — жду, мол, гостей. Приходите!
Что и говорить, в ту ночь у меня были завтрак, обед и ужин с молоком и киселём, а в перерывах между ними я смотрел на звёзды, подложив руки под голову, или бродил среди непонятного хлама, и большего счастья не мог себе пожелать, пока в одном особенно пыльном углу не нашёл книгу под названием «История невообразимо древнего мира», которая и помогла мне мирно уснуть на рассвете.
— Понимаешь, — объяснял я огоньку следующим вечером, — почти все страницы в этом томе были вырваны. Их или скормили таким, как ты, или пустили на самокрутки. Всё, что мне оставили для чтения, заключалось в титульном листе и в заключительных словах, где автор сделал вывод об огромном значении древней истории для нашего времени, ведь именно тогда появились те изобретения и то многообразие форм культуры, которые определили… В этом месте я заснул. А культура, чтоб ты знал, это завтракать не так, как мы с тобой, а за столом, но я в ту комнату ходить не хочу — она какая-то серая и совсем безжизненная, как будто Марта в ней никогда не готовила.
Потом мы, конечно, снова пошли внутрь. Я уже ничего не задевал носом и обтекал повороты, как змей. Огонёк обгладывал каждую паутинку, освобождая её от пыли, и они благодарно сияли. Мудрость превыше всего. Даже любви. Хотя нет. Мудрость и любовь — это два слова для одного и того же. А если бы Мари прямо сейчас вошла в сторожку и нам суждено было бы всю жизнь провести в этом мире? Ну и что же, и провели бы. Нашли бы, чем заняться, да, огонёк?
И всё-таки эти камешки не давали мне покоя. Сначала я думал оставить их как есть, нетронутыми, чтобы тысячелетия на меня не обижались. Но любопытство взяло верх. Хотя бы один. Просто на память. Досталась же мне смальта. Правда, она сама, случайно… А камешек я возьму своей рукой. На память. Да, едва ли я всё время буду оставаться здесь. От этой мысли мне стало грустно, и я ушёл смотреть на долину.
Капрала в каске подсаживали на лошадь задом наперёд. Он булькал от смеха, его солдаты едва держались на ногах. Будущий гостиный двор был весь размечен. Бечева, туго натянутая между колышками, отмечала стены. На другом конце деревни ругались хорошо одетые люди, которые прибыли сюда явно не для встречи с новым хозяином негасимого пламени. Видно, вопрос о том, чья это земля и кто будет распоряжаться, далёк от решения. Интересно, дойдёт ли до схватки между свитами? Кажется, там уже что-то поблёскивает под плащами. Солдаты вмешиваться не станут, конечно. У них свои заботы.
Я забился в свой обычный угол и сказал огоньку:
— Сегодня у нас второй вечер. Это значит, что явятся благородные господа с важными рожами. Напугаем их? А то я не знаю, что мне с ними делать. Начнут чего-то просить, предлагать, а мне и пообещать-то нечего. Давай ты как в прошлый раз, а я для смеха буду руками махать, как будто собираюсь их схватить или раздавить.
Он ничего не ответил, только полез меня греть.
Ждать пришлось долго. Сумерки погасли. По крикам я понял, что кого-то всё-таки пырнули, но не насмерть, а капрал уснул прямо в то время, когда его поднимали, рухнул на солдат и хорошенько их придавил. «А что будет в третий вечер? — думал я. — Кто придёт? Сама старуха? Или кто похуже? Пачкули с далёким пением? Я сам?»
Ох уж эти любители пособлюдать традиции! Без них было бы намного лучше! Хотя и голодно. Зато я оставался бы единственным хозяином самого себя. Может, никого и не будет сегодня? Может, никому больше не интересны эти вечера? Да ну, вчерашние наверняка разболтали про золотые самородки… Ага, а вот и шляпы! Всего две, но зато с серебряными пряжками! Господин и его слуга с факелом. Смельчаки! Я бы на их месте привёл сюда целую армию. Впрочем, откуда мне знать, сколько телохранителей расставлено сейчас по склонам?