— Ирма? — услышала я слегка удивленный голос нашего повара. — А что вы тут делаете? — поинтересовался он, поглядывая на меня откуда — то сверху.
— Валяюсь. Не заметно, что ли? — огрызнулась я, поднимаясь на ноги и снова кидаясь по коридору с воплем. — А ну, стой!!!
Вообще любопытство — это зло, особенно, для мужчины. Ну, вот зачем Натаниэль увязался за мной? Мог бы сделать вид, что подобное поведение не является чем — то странным и топал бы к себе в комнату. Нет же. Побежал рядом.
— И все же? Что ты делаешь? — перешел он на ты, видимо, разумно рассудив, что с идиотками, которые сначала валяются в луже грязной воды, а потом бегут, вопя в пустоту, общаться «на вы» странно.
— Халат ловлю! — отозвалась я и припустила быстрее, снова услышав впереди знакомое хихиканье.
Натаниэль уже хотел что-то сказать, я, повернувшись, поймала его крайне изумленный взгляд, но не успел. Тоже заметил кружащийся в воздухе халат. Теперь моя одежка имитировала движения танца, причем не самого приличного.
— Ну, ты у меня получишь! — зашипела я, мысленно придумывая ответную месть брауни. Но позже, после того, как поймаю халат.
Халат удалось зажать у стены. Тряпка заметалась испуганно, попыталась просочиться по полу, но я не позволила, прижав, всю еще вырывающуюся одежку к груди.
— Это твой халат? — на лице парня читало недоумение. Смех он сдерживал с трудом. — Апельсинки!!! Ни разу не видел черную ведьму, которая любит апельсинки!
— Представь себе! — фыркнула я, намереваясь уйти, но веселье только начиналось. — Я люблю апельсинки! Только не на халате… — добавила тише.
Брауни, осознав, что я этот раунд выиграла, вспомнил про гостя и проделал свой любимый трюк. Выдернул у Натаниэля ремень из брюк и тут же снизу резко потянул за брючины, тут же смотавшись с визгливым хихиканьем. Штаны упали, а я уставилась на белоснежные боксеры, которые стремительно меняли свою расцветку. Трусы позеленели, и на них появилась россыпь апельсиновых долек.
Гостей, которые смеются над хозяевами, брауни любил ещё меньше, чем просто гостей.
— Смотри-ка! — довольно заявила я. — Любовь к апельсинам — нас роднит.
— Твой халат сшит из того же материала, что и мои трусы? — не растерялся блондин и вызывающе приподнял бровь. Это смотрелось особенно комично, так как в этот момент он придерживал свои спадающие брюки.
— Предпочитаю шить вещи на заказ, а уж куда пускает портной обрезки… представления не имею. Видимо, они пошли на трусы!
Я гордо развернулась и пошла прочь, а Натаниэль крикнул мне в след:
— Терпеть не могу апельсины. У меня на них аллергия.
— Наш брауни это учтет, поверь, — хихикнула я, подумав: «А вот в этом ты, красавчик, признался зря. Нельзя такие вещи говорить черным ведьмам. Вредным духам тоже не стоит».
Следующую часть дня я провела очень плодотворно. Вспоминала, чему научилась за год в университете. Сначала придала приличный вид халату, изредка похихикивая, когда вспоминала, что повар-то не сможет вернуть своим трусам естественный цвет — и так и придется или выкидывать или щеголять с апельсинами на заднице. Ну а потом готовилась к предстоящему уроку кулинарии, который, мне хотелось верить, будет не только первым, но и последним.
Мне нужно было сделать два зелья. Пока я не понимала, какое именно из них применю, но хоть одно да пригодится.
Даже удивительно, что пока я корпела, в унциях отмеряя нужные вещества и добавляя их в кипящую в котле воду, мне никто не помешал и не подтолкнул заботливо под локоток, как любил делать брауни. Видимо, наш новый гость интересовал паршивца больше, чем совсем неинтересная и предсказуемая я. Когда почти разлила зелье по бутылочкам (получилось раза в три больше, чем я планировала), по коридору раздался истошный визг, топот и нецензурная брань.
Голос нашего нового гостя я знала не очень хорошо, но матерился точно не папа. И вряд ли мимо моей комнаты бегал садовник. Посмотреть, что же натворил брауни (а в том, что виноват он, сомнений не возникало), было интересно, и я, быстренько закупорив крышечку зелья и убрав пузыречки в шкафчик, выскочила в коридор, где застала такую картину.
Бешено вращая глазами, и распушив длинный рыжий хвост, брауни висел на шторе и истошно верезжал так, будто его за этот самый хвост пытаются оттуда стащить. Изображать из себя испуганную, всеми угнетаемую домашнюю зверюшку паршивец умел превосходно. Неподалеку стоял разгневанный Натаниэль. В одной руке он держал две пары боксеров, характерной расцветки, а в другой безрукавную рубашку тоже ярко-зеленую в веселеньких апельсиновых дольках.