Именно в это место я привела Натаниэля и уселась на удобную качающуюся лавочку.
— Присаживайся, — кивнула я мужчине, предполагая, что он откажется. Места было не так уж и много.
Но Натаниэль, как ни в чем ни бывало, присел рядом, заставив мое сердце биться сильнее. Все же он был слишком красив и хорошо сложен для повара.
— Кто ты? — напрямую спросила я.
— В смысле?
— Я подслушала почти все ваши разговоры с моим отцом, — не стала скрывать я. — Какая опасность мне угрожает, и кто ты такой?
— Ну, а почему ты задала этот вопрос мне, а не своему отцу?
— Он все равно ничего не скажет, — надулась я. — Но это неправильно. Речь идет обо мне! Я же имею право знать!
— Если он ничего тебе не говорит, значит, не имеешь, — отозвался Натаниэль, усмехнулся и, поднявшись с качелей, устремился прочь.
Этого я вытерпеть не могла. Ну, вот как так-то?!
— Стой! — грозно крикнула я и, кинувшись вперед, схватила мужчину за руку. Он остановился резко и развернулся, а я со всего размаха по инерции влетела ему в грудь. Натниэль не позволил мне упасть и подхватил за талию.
Я оказалась к нему неожиданно близко, так, что даже забыла, для чего затеяла этот разговор.
— Ты рискуешь, Ирма… — тихо произнес он, а у меня по спине пробежали мурашки. Голос хриплый. Волнующий. Нельзя же так!
Я хотела спросить, чем же я рискую, но вместо этого подняла глаза, облизнула губы и шепнула:
— Ну ты, наверное, уже успел заметить. Я вообще девушка рисковая…
— На свою беду… — согласился он.
— Или на твою? — лукаво спросила я, хитро улыбнувшись. Даже объяснить себе не могла, что на меня нашло.
Отвечать он не стал. Просто наклонился и поцеловал. Я даже не могу сказать, насколько это вышло для меня неожиданно. С одной стороны, я ждала этого с того момента, как увидела его в бассейне при первой нашей встрече, с другой — умелый требовательный поцелуй буквально взорвал мои эмоции, я не думала, что получу такую бурю, глоток свежего воздуха и нечто совершенно нереальное, что вытеснит из моей головы всех мужчин.
Все же Натаниэль интриговал и сводил с ума. Он отступил, пытаясь отдышаться, сделал шаг назад, и криво улыбнувшись, развернулся и пошел в сторону дома. Без слов, без объяснений.
— Я все же докопаюсь до истины и узнаю, кто ты такой Натаниэль Комбер! — крикнула я ему в спину.
— Удачи! — отозвался он, и я с трудом удержалась от того, чтобы метнуть в мужчину не до конца вызревшим манго с ветки. Таких нахалов в моей жизни еще не было. Итан не в счет. Итан — мерзавец, а вот Натаниэль — нахал. Только женское сердце способно понять разницу. Я вот ее очень хорошо понимала.
Что-то в моей жизни вообще развелось очень много мужиков. Вот завтра на прием придет Алексис, он мне тоже нравился. Я думала даже больше, чем Натаниэль, но сегодняшний поцелуй заставил усомниться в этом. Впрочем, ещё сутки — и я смогу разобраться сама, кто из этих двоих сильнее волнует мое сердце. Блондин или брюнет.
Настроение внезапно взлетело до небес и я, напевая веселую песенку, двинулась в сторону дома. Папа хотел уехать на деловую встречу, и я решила, что имею право на маленькую диверсию. В родительский кабинет я не позволяла себе залезать никогда, но раньше меня не интриговали секретами. Главное, не попасться на глаза маме и брауни, тогда все будет хорошо.
Правда, задача почти невыполнимая. Если мама сейчас, скорее всего, где-то в саду со своими цветами и клумбами, то мелкий паршивец явно на меня обижен и жаждет отмщения.
В доме было тихо. Брауни я встретила в саду, он пытался метнуть в меня презревшим бананом, я успела увернуться и слезно попросила прощения, пока поганец искал еще один снаряд. К счастью, не нашел, а я ускользнула в дом, думая, какую месть он мне приготовит. В том, что эта месть последует, я не сомневалась.
Кабинет папа запирал. Это была привычка, о которой знали все в семье. Поэтому дубликат ключа был, даже у некоторых слуг. Не знаю, то ли папа действительно не понимал, почему цветы, которые он никогда не поливает, не дохнут, а на полках не скапливается пыль, то ли прекрасно знал, о том, что сюда имеют доступ многие, и запирал кабинет по привычке и не держал там ничего такого, что видеть не дозволено.
Я тоже знала, как открыть дверь. Правда, никогда не пользовалась этим знанием. Просто не могла предположить, что мне может понадобиться в царстве дорогого коньяка и скучных документов.
Я заходила осторожно, с некоторым трепетом. Тут все принадлежало папе, и я чувствовала себя в этом месте не как дома. По левой стене стоял массивный камин, который топили промозглыми зимними вечерами. У нас редко шел снег, но надоедливый моросящий дождь, по мне, еще хуже. По другой стене расположились стеллажи книг, любимая папина литература, подарочные издания, сборник законов, несколько томов всевозможных кодексов — рабочая литература.
А напротив меня возле окна стоял массивный дубовый письменный стол. На нем не было идеального порядка — по широкой столешнице разбросаны документы. И первым делом я направилась именно туда.
Какие-то отчеты, письма с просьбами, непонятные акты. Я перебирала бумаги быстро и сталась класть все на место — ничего интересного. Признаться, даже не знала, чего именно искать. К книге, лежащей под кипой бумаг, я потянулась лишь потому, что она заметно выделялась на фоне всего остального. Была старой, и я ее уже видела в библиотеке.
Взяла аккуратно и тут же узнала ее — семейная реликвия. Дневник моего деда, того, кому достался дом. Что папу могло в ней заинтересовать? Я открыла наугад и заметила, что некоторые места подчеркнуты. Распахнулась книга на странице, где была заложена тонкой полоской бумаги.
«Вместе с имением я получил еще и ведьмовскую силу, — писал дед. — Не мне она, пойдет, конечно, да и не нужна она мне. Но в детях и внуках моих она найдет отражение».
Эту историю я прекрасно знала. Наша ведьмовская силы была приобретенной, как и сила половины семей нашего городка. Было время, когда магией награждали за военные заслуги. Тогда отобрать магию у рода и передать кому-то другому, было в порядке вещей. Это сейчас на защите магов законы, и силу нельзя передать кому-то, как нельзя отдать руку или ногу человека. Технически можно, а практически такого уже давно не делают.
Меня интересовало, почему этот момент папа подчеркнул. На этой странице больше ничего не было. И я листнула дальше, перейдя к следующей закладке.
«…нам нужно опасаться лишь Аскариолов. Только они или их потомки могут заявить права на собственную магию, но жив остался только Анреус, и он сбежал. Вряд ли его дети будут знать о том, что где-то здесь хранится их сила».
В дневнике больше ничего не было. Я положила его, и присев в кресло, задумалась. Это очевидные вещи. Их никогда не скрывали ни от меня, ни от кого бы то ни было. С чего сейчас секреты и тайны? Если даже допустить, что кто-то покусился на нашу силу, то причем тут я? Почему защитить пытаются меня? Ни разу в разговоре не заходила речь о маме.
Понимая, что вряд ли папа ограничился только этой информацией, я начала методично обыскивать стол и наткнулась на недавно распечатанное письмо из исследовательского университета Книстона.
«Ваш вопрос чрезвычайно интересен, но мало изучен, — прочитала я. — Теоретически, потомок бывшего владельца силы может претендовать на нее, но нужно соблюсти несколько условий. Одно из важнейших — место силы, вернуть силу можно только там, где она была отнята».