— В город, — повелела и попыталась устроиться поудобней, чтобы доспать украденные полчаса.
Экипаж покачивался на дороге, сопровождая весь путь мерным скрипом и цокотом копыт. Когда возница сообщил о прибытии, я как раз начинала видеть красочный сон.
— Мы в городе, леди. Куда везти?
— На Каменный перекрёсток.
До пункта назначения было недалеко и потому, попрощавшись с нагретым местом, вскоре выскочила на пустынную улицу. Дом старого знакомого находился в середине небольшой улицы, и путь до него пробежала, стремясь быстрее согреться.
Громко стуча в дверь, я надеялась, что Рик уже не спит. Вернее, предполагала, что он ещё не успел лечь, так как художник обычно работал по ночам. Засов отворился и в приоткрытую щель на меня из темноты близоруко зыркнул глаз.
— Леди Риджина? — Мужчина с длинными закрученными усами, призванными подчеркнуть творческую натуру своего обладателя, впустил меня в дом.
— Доброе утро, Рик. Ты мне нужен. — Я спешно прошла внутрь, надеясь побыстрее забраться в уютное кресло.
— Леди Картер, вы всё-таки решились на портрет. — Ехидно улыбнулся он.
Я вскинула руки, прекращая словесный поток — стоило художнику позволить хотя бы подумать о рисовании моего портрета, остановить уже не удавалось. В последнюю нашу встречу, он около часа называл мне все прелести владения собственным изображением.
— Нет, мне нужно, чтобы ты научил меня рисовать, — отрезала я, не позволяя Рику разглагольствовать.
Мужчина задумчиво покрутил ус, затем вытащил спрятанную за ухом кисть и пожевал деревко ручки.
— А-а-а. — Понимающе закивал он. — Вы хотите брать уроки. — Как и все южные мужчины, он сопровождал свою речь обильной жестикуляцией.
— Нет, научить рисовать, так, чтобы смогла преподавать. И сделать это нужно, — я скосила глаза на висящие на стене часы, — в ближайшие полчаса.
Мужчина растрепал волосы, сдвинув со лба повязку.
— Вы здоровы?
Я снова посмотрела на время.
— Да, буду ещё полчаса.
— О, леди, наверное, похвасталась перед кавалером и теперь боится опозориться? — Понимающе закивал он, ничуть не смущённый моим желанием хвастаться по утрам. — Но в такой срок нереально.
— Зато королевской страже реально добраться до твоего дома и проникнуться твоим мастерством, разглядывая подделки.
Я с повышенным интересом всмотрелась в строящие на полу, нагромождённые друг на друга картины. Парочка из них была мне точно знакома. И, хотя вопреки свой должности в замке, совершенно не разбиралась в искусстве, у меня была уверенность в том, что известные картины, находящиеся сейчас в частных коллекциях, не могут так небрежно валяться у бедного художника.
Рик оскорблено возмутился:
— Но-но! Это не подделки, а репродукции, и я просто восхищаюсь гением творцов и отдаю им дань.
Я раздражённо дёрнула плечом. Пустая трата времени мне не нравилась.
— Вот страже и будешь пытаться отдать дань.
Мужчина сразу же поник, опущенный на землю не радужными перспективами. Судя по всему, он тоже прекрасно понимал, что продаваемые им под видом оригиналов полотна, вряд ли сойдут за безобидные репродукции.
— Попытаюсь вам помочь.
Рик повёл меня в мастерскую, где быстрым движением профессионала набрал со стола нужные краски и инструменты и развернул холст. Вручив мне большую плоскую кисть, он взмахнул рукой, приглашая.
Тоном бывалого профессора, знакомым мне ещё со времён учёбы в академии, Рик попытался вложить в мою голову какие-то знания. Как только художник перешёл на чтение лекции по истории искусств, то был безжалостно прерван.
— Рик, ты ведь понимаешь, что я это все равно не пойму, не запомню и, даже, не буду пытаться слушать?
Показаться грубой не боялась. Конечно, Рик не входит в мой близкий круг друзей, который в принципе давно не существует. Но он был в курсе, что леди Риджина Картер весьма своеобразная особа, имующая знакомства в самых интересных сферах. Например, моё общение с Дэном, вернее с Даниэлем — младшим сыном герцога Лассийского, унаследовавшим титул виконта, для знающих людей могло много что рассказать.
Тонолькое государство всегда славилось весьма свободными нравами. Здесь нет особых ограничений для граждан. По сравнению с той же консервативной Элинорой или теократической Раливией женщина могла позволить себе многие вольности. Даже в высшем обществе, среди подобной мне аристократии, были и ярые карьеристки, добившиеся значимых должностей на государственной службе, и традиционные леди, считавшие ниже своего достоинства хоть как-то напрячь себя работой, и такие как я — имеющие возможность и желание жить так, как хочется.