-Да снизойдет на нас благодать непревзойденного! – пробормотала Латиса одеревеневшими губами.
Сердце Сияны колотилось, как безумное. Она смотрела, как Латиса подходит. Как склоняет голову. Как инквизитор заносит руку с кинжалом. Как царапает кожу, пересекая кровавой линией груди, как Латиса закусывает губу, стонет, отклоняя голову назад. Кудри, выбившиеся из ее строгой прически, липнут ко лбу, покрывшемуся испариной. А инквизитор продолжает рисовать красным кинжалом древние символы. Сияна вдруг вспомнила, что в библиотеке Мирвана она нашла книгу, которую не сразу решилась взять в руки. От книги веяло темной и страшной магией, как от Эшрада во время их последней встречи. Кровавые символы, которые проявлялись на коже Латисы, очень напоминали те руны, которые с трудом, но все-таки частично удалось ей рашифровать. Она вспомнила картинку, где изображался жуткий ритуал - обряд передачи души и магии. Необратимый. Древние служители Тьмы, которых называли «ловцами душ», проводили такой обряд с пленными. Поэтому редко кто попадал в плен к этим воинам. Все предпочитали смерть, чем такую судьбу. Человек, подвергшийся этому обряду терял свободу не только в земной жизни, но и за гранью.
-Твой живот, ка сдутый мяч, Латиса! Как же я раньше этого не замечал!
Инквизитор взял желтый кинжал, поворачивая Латису спиной и начиная рисовать на ней такие же узоры.
-Твои ягодицы, как прокисшее тесто. – бурчал лорд себе под нос, спуская кинжал ниже. - Расставь руки в стороны, Латиса! Я разрешаю тебе кричать и плакать, если очень больно!
Сияна зажмурила глаза. Ей было жутко. Страшно. Больно, точно резали ее саму.Она попыталась успокоиться, попыталась ухватить ключик, но магия Латисы была слишком сильной. Она стояла, слушая стоны и рыдания ведьмы, судьбу которой ей по желанию лорда Сервентуса предлагалось повторить.
«Прекратите! Прекратите! Что вы делаете!» - стучали в ее голове слова. Бились, пытаясь пробиться наружу. Тщетно.
Синий кинжал принялся за левую руку.
Все тело Латисы было истерзано.
-Твои руки стали дряблыми. Ты - червивое яблоко в спелой кожуре! Кричи, Латиса! Мне нравятся твои слезы! Хочешь ли ты, чтобы я овладел тобой последний раз?
-Мой… господин…Я чувствую, что мое тело перестало дарить вам удовольствие…
-Да, но твой рот достаточно умел, чтобы я мог позволить тебе порадовать себя перед смертью. Руны должны пропитать твою ауру, на это требуется время. Я готов разделить с тобой последнюю ночь.
-Я хочу потратить последнюю ночь на подготовку новой рабыни. Она своенравна и плохо знакома с искусством любви. Она привыкла лишь раздвигать ноги, но не знает, как подарить вам наслаждение.
-Ты думаешь, что я не способен сам обучить свою рабыню? Учеба – это боль, Латиса. Боль, страх и наслаждение. Три составляющие, которые самого своенравного человека обращают в безвольного раба.
Инквизитор снял со стены плетку, подошел к Сине, за волосы выпрямил ее и со всего размаху ударил по обнажённой груди, по животу, бедрам. Снова двинулся вверх. Обошел, отхлестал по спине. Из глаз Сияны хлынули слезы, но она продолжала стоять безвольной статуей. Она – последняя зеркальная ведьма, на ее запястье самый могущественный артефакт, а ее наказывают, как преступницу, как дворовую девку по голому заду. Где предназначенная ей великая миссия? Может быть, лучше было умереть в объятиях Эшрела. «Ох, Лоходониус, где ты? Где ты?»
Инквизитор запыхался, глаза его заблестели возбуждением.
-Я не могу тебя взять, пока не активировались руны. Знаешь, мне бы хотелось, чтобы в первый раз ты была в облике Сьяна.
Инквизитор швырнул плеть в сторону. Подошел к Латисе, нагнул ее и, пыхтя, овладел, вдавливая пухлые ладони в ее окровавленные бедра.
-Забери ее, Латиса! Отведи ее в красную комнату, пусть ее вымоют, и подготовят. Я не хочу, чтобы ее кормили. Хочу, чтобы она была голодной . А ты возвращайся. Эту ночь я хочу подарить тебе. Как только руны активируются, ты соединишь ауру шлюшки с моей и сделаешь на меня привязку. Надеюсь, ее магия будет сладкой. Как твоя.
- Мой Господин, она должна добровольно согласится стать вашей рабыней.
-Я помню. Согласится. Я умею убеждать! Ты же согласилась. Можешь взять мой плащ. Шлюшку оставь раздетой.
Подтолкнув Сияну на выход, Латиса освободила ее ноги, оставляя верхнюю часть туловища все такой же обездвиженной. В коридорах было пусто, но девушка все равно ощущала себя так, словно тысячи глаз смотрели на нее, тыкая пальцем и крича вслед: «Шлюха! Шлюха! Шлюха!» Сияна попыталась отогнать стыд и сосредоточиться на том, как они идут, куда поворачивают.