Раздался стук в дверь. Эдан поднял голову от договора, пригласив постучавшего войти. Анна же вообще не отреагировала. Они оба не спали, хотя уже шёл третий час ночи. Вошёл стражник.
— Государь, матушка Евдокия вернулась во дворец.
— Хорошо, можешь идти, — сухо отозвался император, снова углубляясь в текст договора с Арклианом. Настроение у него явно было отнюдь не радужное. Анна это понимала и чувствовала, но ей надоедала эта тяжёлая обстановка.
Эдан за весь день ни сказал практически ни одного слова. Царице, наконец, надоело читать. Девушка встала на пол и подошла к мужу. Эдан этого не заметил, продолжая увлечённо раздумывать над договором. Но вздрогнул, когда тонкие руки императрицы легли ему на плечи.
— Эдан…
— Не мешай, — царь устало потёр переносицу.
— Ты устал? — царица решила не высказывать всё, что накопилось сразу. Эдан кивнул в ответ. Анна улыбнулась и села на корточки, чтобы лучше видеть лицо мужа. — Эдан, пожалуйста, успокойся. С нами всё будет отлично.
— Откуда ты знаешь? — тон императора сменился с резкого на мягкий и какой-то хриплый. — Анна… я такого никогда не испытывал. Это, оказывается, быстро выматывает.
— Беспокойство? — улыбнулась девушка.
— И страх… Ведь мы даже не знаем, где сейчас эта…
Анна не дала ему договорить. Она встала и приложила палец к его губам. Эдан, казалось, и вправду немного успокоился, судя по его поведению. Император привлёк девушку к себе. Царица села к нему на колени, обвив его шею руками. Она улыбнулась, ощутив лёгкое прикосновение губ царя у себя на макушке, и облегчённо вздохнула: работает её метод успокоения.
Ночь прошла спокойнее, чем ожидалось. Настало утро. Приближавшийся декабрь дал о себе знать. Сгустившиеся над страной тучи одарили Обен первым снегом, таким мягким, чистым и пушистым, что больше походил на пудру или вату.
Мария, как обычно проснувшаяся последней, как ни в чём не бывало, шла по коридору. Правда, всю атмосферу портили два стражника за её спиной, но девушка себя успокаивала тем, что они там не надолго. Хотя, даже с таким убеждением, девушка несколько раз предпринимала попытки сбежать от своих стражей, но, как назло, они её всё находили и находили. Когда они достигли лестницы восточного крыла, Мария оставила свои попытки и обернулась.
— Слушайте, ну неужели вы не можете меня оставить хоть на несколько минуток. Я сбегу из дворца, а вы меня потом начнёте искать.
— Сожалеем, матушка, но нарушить приказ мы не можем.
— Царь-батюшка приказал.
Мария раздражённо возвела глаза к небу.
— Ох уж мне это царь-батюшка! Я его убью когда-нибудь!!!
Внезапно, где-то недалеко сверху раздался душераздирающий вопль ужаса. Царица и стража мгновенно отреагировали и побежали вниз по лестнице на звук. Они оказались на этаже, где разместили бывших наложниц ямлезского государства. Мария увидела движение у двери в комнату Ираклии. Подойдя поближе, она заметила Анну. Сестра была бледна, дрожала как осиновый лист и, не в силах устоять на ногах, сидела у стены. Возле неё на коленях стоял явно сильно встревоженный Эдан, безуспешно старавшийся успокоить супругу. И опять же там толпились все девушки… кроме Ираклии. Подойдя ещё ближе, Мария поняла, что сестра плачет, и находится на гране истерики. Девушка подбежала к сестре.
— Ань, что случилось?
Средняя царица перевела взгляд на сестру, но сумела выговорить лишь одно слово:
— Т-т-та-там… — дальше у Анны вырвались только рыдания. Мария, не теряя времени, вбежала к комнату Ираклии.
Глава 8. Проявление и пропажа
Мария не успела ничего сказать. Она замерла сразу на пороге комнаты. К горлу подкатила тошнота от запаха смерти и одного вида на лежавший на полу в луже крови труп Ираклии с перерезанным горлом. В раскрытых глазах мёртвой девушки застыл ужас. Мария с трудом заставила себя дышать спокойнее. Царица ощутила, как тут же заныла совесть: «Ты обещала вернуть её к родным, а сберечь её жизнь не смогла…». Мария отвела взгляд, пытаясь успокоиться.
Отвлёк девушку Луам, вбежавший в комнату в этот момент. Он оглядел всю картину, но испугался лишь тогда, когда увидел побледневшую Марию.
— Марья Дариевна, матушка. Всё хорошо?
Девушка постаралась успокоиться, шумно выдохнув.
— Да, — тихо ответила она.
— Царица, опроси свидетелей, — воевода посмотрел на госпожу. — Я сам осмотрю её, — Луам решился поговорить с девушкой так же мягко и ласково, как с дочерью. По крайней мере, его трёхлетняя Елена всегда успокаивалась, после такого и переставала капризничать.