— А вот это они зря! — возмутился наш, надеюсь, соратник, и этим остановил Лиру. — Нельзя так с ведьмами поступать, они что, не знают, что могут быть последствия?!
— Да как же им не знать, они же боги! — продолжала ныть Лира.
— Тогда я не понимаю их… — задумался он на несколько секунд, а затем и его посетила, надеюсь, умная мысль. — В общем, так, девы, нытьё прекратить, я вам одну травку достану, кстати, секретный ингредиент гномьей настойки, вам из-за неё пить приходилось спиртной напиток.
— Не, я курить не буду, мне клейма алкоголички достаточно! — сразу открестилась от курения дури, если даже и не дури, не буду — не пробовала и нечего начинать.
— Что значит — курить? — забеспокоилась Мира.
— Сестра, это убивать себя добровольно, а ещё за это и приплачивать, — после моего объяснения у моей банды челюсть отвисла порядком, а затем глаза превратились в щёлочки, и они зло посмотрели на выпиваху.
Кое-кто начал закатывать рукава, чтобы прибить душегуба. Тот тут же смекнул, что вновь назревает конфликт, и поспешил успокоить нас, нервных.
— Так, курить никто не будет, — послышался дружный вздох облегчения, — её нужно заваривать, но с пропорциями нужно быть очень аккуратным. Если переборщите, то вместо усмирения ваших сил они выйдут из-под контроля. И тогда последствия могут быть страшными.
— Да вы что, какой кошмар! — удивилась я, а с другой стороны, обрадовалась, так как одной загадкой у меня стало меньше. Теперь хоть буду знать, что это за трава такая, которую гномы держат в строжайшем секрете.
— Даже не представляете какой, ведь только поэтому, когда гномы готовят настойку, специальные мои помощники строго по пропорциям туда засыпают траву.
— Вы хотите сказать, что и гномы не знают, что это? — удивилась я.
— Разумеется, этот ингредиент особенный, специально для ведьм из мира врага Адимиса приготовлен. Понимаете, дело такое… — замялся божественный, понимая, что сболтнул лишнего. Так, получается, мы из мира вражин?
— Та-ак, а можно поподробнее про ведьм из другого мира? — начала я надвигаться на болтуна, гипнотизируя его, как удав кролика.
— У своего спроси, это его рук дело, — перевёл стрелки божественный алкоголик.
— Ага, у своего, значит, — остановила я наступление, — ладно, — сделала вид, что удовлетворена ответом.
— Кэт, сдаётся мне, что мы из-за наших гадов должны пить настойку, — высказала всеобщее мнение Лира.
— В точку, подруга, мы из-за этих вражин с клеймом алкоголичек ходим! Что делать будем? — обратились к подругам по несчастью.
— Мстить! — единодушно ответили Лира и Мира.
— Я, конечно, не ведьма, — взяла слово Герта, — и пристрастия к алкоголю не имею — так, шалю за компанию, от коллектива же отрываться плохо, но у меня как бы печень одна, так что я за месть.
— Ну а я за любой кипиш, кроме добрых дел, — вставая с табуретки, Адель дала согласие на участие в «благом» деле. — Ну что, когда начнём?
— Как план придумаем, — начала я, но тут меня перебила Лира:
— Кэт, задолбала ты нас уже со своими планами! Мы только и занимаемся тем, что строим планы, а мужики ходят обделённые местью с нашей стороны! — приняла она стойку бойцовой курицы.
— Да, сестрёнка, непорядок получается, — присоединилась к анархистке Мира.
— Никак бунт на корабле? — Посмотрела на народ пронзительным взглядом.
— Никак нет, просто выносим вопрос на повестку дня, как быстро отомстить и успокоиться, — тут же сообразила Лира, что я не в восторге от её выступления и обязательно буду мстить.
— Уверена, что успокоишься? — усмехнулась я, ибо, зная нас, уверена, что мы никогда не успокоимся.
— Ты что! Как без мести?! Это я о конкретном случае говорю. Ну… Кэт, — заныла она, — ведь правда мочи уже терпеть нет, они ходят, издеваются над нами, а мы?..
— А что мы? — задали мы единодушно вопрос и обратили свои взоры на нашу революционерку начинающую.
— То-то и оно, что ничего, только рыдаем да жилы рвём на зарядке! — начала толкать она вдохновляющую речь на благое дело, то бишь месть. — И вот ещё, они нас на болота, душегубы, отправили. И вот что обидно: даже возмутиться и шантажировать сладким нельзя, потому что мы ведь под прикрытием! — начала она шмыгать носом, намекая на то, что готова разрыдаться с досады.