— Цербер, я Ворона, приём?
— Ворона, я Цербер, слышу тебя отлично и сразу отвечаю, бублик на месте, приём?
— Цербер, я Ворона, ответ принят.
Ну что, можно сейчас спокойно накидывать иллюзию ректора, и в бой. Нужная саранча нашлась быстро, как оказалось, соблазнять её вообще не понадобилось. Пока общалась с ней, сама опасалась, что последняя на меня нападёт и изнасилует в извращённой форме прямо в коридоре. Меня спасло только то, что предложила встретиться через пять минут в кабинете ректора. Та сразу согласилась, но я ей намекнула, что меня (ректора) возбуждают решительные девушки. Последняя захотела это доказать прямо в коридоре, еле спаслась. УЖАС, с одной стороны, и УРА — с другой. Быстро забежала в приёмную и только успела спряталась под столом у Герты, как тут же вбежала озабоченная саранча. Она даже стучаться не стала, резко открыла дверь и пошла на абордаж ректора. Она обвила главу академии, как лиана, и пыталась при этом ещё впиться в его губы, последний просто охренел от такой наглости и напора. Нужно взять на заметку приёмчик, вдруг пригодится. Увидев меня в дверях, он попытался взять себя в руки. Изо всех сил стал стараться отодрать от себя несостоявшуюся любовницу, но та решила доказать ему свою решительность, вцепившись мёртвой хваткой его пиджак. Дальше я смотреть не стала — то, что нужно, я уже сделала, теперь пора изображать обманутую деву.
— Асвард, и после этого ты будешь утверждать, что ты меня любишь? — Я быстро закрыла дверь, не дай Бог, саранча заметит, кто их застукал, но дверью хлопнула от души!
Рванула к себе в комнату делать вид, что мне очень больно от его предательства. К гадалке не ходи, он сейчас примчится оправдываться — я была просто счастлива, что всё пока идёт по плану.
Еле успела забежать к себе в комнату, капнула капли в глаза, чтобы хоть слёзы появились, а то без этого никак, как дверь резко открылась, и влетел изменник. С растерянным видом кинулся меня успокаивать.
— Катерина, ты неправильно всё поняла! Не плачь, любимая, а эту тварь вообще из академии за неподобающее поведение отчислю. Я люблю только тебя и никогда от тебя не откажусь. — успокаивал меня «неверный».
От его слов я действительно разрыдалась, успокоил, блин!
— Солнышко, любимая, ну не плачь, прошу. — При этом он стал нежно меня целовать.
— Ты правда меня любишь? И эта тварь не твоя любовница? — будем играть до конца.
— Конечно, только тебя. Давай так: ты сейчас успокоишься, а вечером дома поговорим, — преданно смотря в глаза, предложил «любимый».
— Хорошо, как скажешь, любимый. — Он ещё пару раз меня поцеловал, неохотно выпустил из своих объятий, и, слава Богу, отправился на рабочее место.
Как только он ушёл, я решила посмотреть, что же прислала тётя. От увиденного я сама чуть заикой не осталась. Складывалось такое ощущение, что амуницию ненормальный модельер делал. Чего только стоила сорочка ядовито-салатного цвета с ярко-красными кружевами, панталоны красные в большой белый горошек. Если надеть их, то они будут чуть ниже колена. Одно радует, что колени на панталонах были порядком отвисшими. Халат, вообще, где она его достала? Он весь пестрел красными петухами и, опять же, ядовито-салатный цвет. Нет, я же ей говорила, как у бабушек! А она такой креатив подсунула, что мне самой такое надевать жутко! Хотя, если мне жутко, то каково будет ректору?
Собрала на вечер свой гардероб, положила бигуди (точно у соседки одолжила, такие уже не продают), проверила маску для лица — цвет и у неё оказался зелёный. Отдельно положила покушать и, разумеется, бутылку гномьей настойки. Будем и дальше изображать алкоголичку.
Все оставшиеся пары просидела как на иголках, и не я одна. Боялись мы, что ректор может раньше узнать о нашей подлянке. Но, к счастью, всё обошлось. Перед моим уходом мы собрались в нашей гостиной.
— Лира, в восемь часов к ректору домой придёт очередная саранча, я сделаю так, чтобы она увидела у него парня почти в неглиже. Соответственно, она расстроится, ты её успокой и постарайся, чтобы эта весть прокатилась по академии. Ну, вроде бы всё, пожелайте мне удачи.
Когда я пришла к ректору, он меня уже ждал. И опять, как всегда, полез целоваться. Ну, ничего, пускай, пока может, я сейчас настойку чесночком закушу, посмотрю, как ему это понравится!
— Любимая, я так соскучился, ты в порядке? — в очередной раз преданно заглядывая мне в глаза, спросил «горе-изменник», пытаясь при этом понять, какое у меня настроение.
— Не знаю, на душе почему-то тревожно. Нужно было раньше начать обряд делать, а то видишь, какие неприятности стали происходить, — изображая вселенскую скорбь, ответила ему.