— Что, уже не так весело? — буркнул Хаос.
— А кто веселится? — отрезала я.
Вождь закончил с демоном, что-то ему сказал на своём языке — неудивительно, что спросонья я приняла дикарскую речь за ругань, местами звучало похоже, — и ушёл, обратив на меня внимания не больше, чем на сено. Вслед за мужчиной сбежали и остальные кочевники вместе с рабами. Я заглянула в миску. То же вяленое мясо, что и накануне, какие-то неопознанные коренья. И судя по объёму порции, слова о моей неприхотливости в быту вождь воспринял буквально.
Вернулся Фрэнг и трап медленно, подтягиваемый уходящими под потолок верёвками, пополз вверх.
— Слушай, ты же огнедышащий?
— Ну, — дракон сложил крылья, приблизился к кормушке. Хорошо им, вон там сколько мяса… сырого.
— А палочки тут никакой нет? — я оценила размеры кусков. — Лучше бы вертел, конечно…
— Что ты задумала? — насторожился Хаос.
— Позавтракать, — пожала я плечами.
Через час я была сытая и вполне довольная жизнью. Коренья сошли за приправу, а куски до приемлемого для меня объёма покромсал когтями Фрэнг. Антисанитария полная, зато в желудке не бурчало. И когда я основательно расслабилась, вытянувшись прямо на полу и пристроив голову на драконий хвост, пожаловали гости. Вернее, гостья, темноволосая кареглазая девушка не старше меня на вид, в каком-то невнятном белом платьице до колен, перехваченном в талии широким коричневым поясом.
— Привет, — поздоровалась я с пола.
Кочевница?
— Привет, — откликнулась девушка и отбросила длинные волосы за плечи.
Рабыня.
— Я Крисельда, рабыня госпожи Мэйлеа. Господин Киндеирн велел мне… привести тебя в надлежащий вид.
— Это как? — озадачилась я и по такому случаю даже села.
— Умыть, одеть и причесать, — пояснил Фрэнг. — Будешь красоткой.
— Хао-ос! — позвала я.
— Изыди, — вежливо послал меня демон.
— Это ты сказал господину Кан… Кин… Киндр… Тьфу, язык сломать можно! В общем, большому вождю?
— Думаешь, макияж тебя спасёт? И нет, я ничего ему не говорил. Но он же не слепой, видел твои страдания по собственному несовершенству.
— Ладно, — я неохотно встала и повернулась к девушке. — Ты меня спасать будешь?
— Я. Идём.
Я помахала дракону на прощание и последовала за Крисельдой.
Вот он, корабль изнутри. В нём что-то есть от моей родной Лидии: коридоры-переходы, где-то поуже, где-то пошире, кругом стены без окон, пылающий в чашах-фонарях огонь. Коридоры выводили к лестницам или на открытые галереи и внизу можно было разглядеть зал, похожий на главную городскую площадь.
— Этот корабль своего рода флагманский, так как на нём летит вождь, его жена и его приближённые, — рассказала дорогой Крисельда. — Каждое судно делится на отсеки и уровни. Жилой, служебные помещения, хранилища, мостик, конюшни. Большую часть рабов держат вместе с животными и запасами на нижнем уровне, затем идёт уровень младших сыновей, потом старших и наконец мостик и хранилища с сокровищами. На этом корабле меньше рабов и животных и нет уровня младших сыновей. Покои господина Киндеирна находятся на верхнем, недалеко от хранилища.
— В общем, совсем как на родине, — заметила я. — Всё самое ценное король прячет себе под… седалище.
— Откуда ты родом?
— Лидия. Остров на северо-западе от континента. А ты?
— Рейна. Южное королевство, расположенное между Вальсией и Алданией.
— Знаю, — кивнула я. — И давно ты… здесь?
— Четвёртый год уже, — Крисельда печально улыбнулась. — Мне было семнадцать, когда напали на храм, где я училась.
Она младше меня!
— И ты не… с господином Кин-как-его-там?
— Нет, — ни капли не смутилась девушка. — Господину нужен сын и сын одарённый. Я не могу дать ему такого ребёнка.
— Но у него есть жена-ведунья.
— Мэйлеа дочь народа, живущего на островах Арисийского моря. Они поклоняются кочевникам, считают их детьми богов. Когда рождается будущая ведунья, её объявляют избранной и со временем выдают замуж за кочевника. Эти люди верят, что однажды от такого союза родится дитя, которое поведёт мир к вечному свету и благоденствию.
— Или хотя бы их самих, — добавила я.
— Скорее всего, — согласилась Крисельда. — Уже многие века они отдают своих одарённых дочерей кочевникам, а божественного дитя пока не дождались. Киндеирн и Мэйлеа женаты больше семи месяцев, но она до сих пор не беременна, а для кочевника, особенно вождя, это равносильно общественному признанию его несостоятельности как мужчины.
А там и до политической недалеко. И, как я и подозревала, именно поэтому меня так спешно потащили в койку к вождю. Ему срочно надо осчастливить какую-нибудь ведунью ребёнком, но чужие уже при деле, то есть при своём господине, да и доказывать потом отцовство никому неохота, вот и приходится ему, бедолаге, хватать первую встречную на улице.
Действительно, повезло.
Причём пока неизвестно, кому из нас двоих.
Мы поднялись по ещё одной лестнице, миновали очередной коридор и остановились перед окованной металлическими полосами дверью. Страж при ней глянул на нас крайне неодобрительно, но Крисельда что-то сказала на языке кочевников. Дикарь брезгливо скривился и загремел внушительной связкой ключей на поясе.
— Ты говоришь на их языке? — шёпотом спросила я.
— С жутким акцентом, — уточнила Крисельда. — Просто ты его не слышишь.
— Там только три замочные скважины. Зачем ему столько ключей?
— Хитрость такая. Только страж и господин с госпожой знают, какие ключи от двери хранилища.
На практике выяснилось, что то ли страж был ещё новичком, то ли никто толком не знал, какой ключ в какую скважину вставлялся, ибо гремел кочевник минут пять и постоянно бубнил себе под нос. Вряд ли молился.
Наконец дверь торжественно распахнули, и мы прошествовали внутрь. Мамочки! Да мой папаша раз пять заложил бы и перезаложил свою душу, тело и всю родню оптом детям Воздушного мира, лишь бы заиметь хотя бы четверть варварских сокровищ! И чего тут только нет — камни драгоценные, украшения всех сортов и разновидностей, меха, дорогие ткани, вазы, небольшие предметы интерьера вроде богато инкрустированного малахитом столика, картины и даже книги.
— О-о-о! — только и смогла выдохнуть я.
Крисельда загадочно улыбнулась и повела меня в дальний угол. С трудом подняла массивную крышку огромного сундука, пошуршала содержимым.
— Тебе дозволено взять отсюда что заблагорассудится. Всё остальное, конечно, не про нашу честь.
Я заглянула в сундук. Хм-м, зачем кочевники в числе прочих трофеев воруют у честных и не очень горожанок одежду? Юбки, блузки, платья, корсеты, белье… а это что?
— Знать не хочу, с кого они сняли эту прелесть, но если размер не мой… — я торопливо скинула туфли и сунула ногу в коричневый кожаный сапожок с просто восхитительным голенищем выше колена. Есть на свете справедливость! Правда, голенище сверху широковато для моей ножки, но можно и подвернуть. — Да-а!
— Посмотрим, что ещё здесь есть, — одобрительно кивнула девушка и вновь склонилась к сундуку.
Во вкус мы вошли быстро. Сначала Крисельда действительно пыталась подобрать мне гардероб, но вскоре и сама начала прикладывать к себе то одну вещь, то другую. Высокое зеркало в массивной золотой раме с готовностью демонстрировало, насколько мы хороши. Добропорядочные жители Эвера ужаснулись бы нашему выбору, однако кочевников не волновали голые коленки и животы. Я отложила несколько нарядов и составила премиленький комплект из коротенькой юбки, коричневого корсета и полюбившихся сапожек. Пожалуй, оставлю его на парадный выход — как учила Ева, в гардеробе уважающей себя леди должны быть платья на все случаи жизни, а если случилось что-то совсем уж неожиданное, то истинная леди должна правильно оценить обстановку и достойно подать себя, исходя из того, что есть в её распоряжении.
Крисельда отлучилась на минутку, я вертелась перед зеркалом, оценивая приобретение. Наклонилась и медленно выпрямилась, тряхнула волосами, крутанулась на месте. Бёдра и особенно попа в этой юбке выглядели великолепно. Надо же чем-то впечатлять, если фигура достойными верхними выпуклостями не может похвастаться. Танцевальное па, рука вверх, в сторону, снова разворот в такт звучащей в голове мелодии… Отец Росанны вечно грозился покончить с вечерним танцевальным беспределом, что-то вещал об открытие врат в мир Огня и безрадостном конце для всех душ, предающихся запретным развлечениям, не говоря уже о падении морального облика…