ьный голос больше походил на шепот смерти с косой, постучавшей в двери к тетке, которая прямо с порога заявила, что, мол, трехсотлетняя бабуля, за которой вы пришли, находится в соседнем доме. - Сто пятьдесят шесть в прошлом году было, - еще более обыденно сообщила она. Даже немногие маги могли таким похвастать! - Ну так мужиков убивает, а нам, жинкам, жизнь продлевает. Моей соседке через пару леток сто девяносто будет. Я нервно дернулась. Ну и деревенька... - А с чего это вы тогда помирать собрались? - Вот доживешь до моих леток - узнаешь, милочка, - она придвинула горшочки ближе к краю стола. - А вы берите кушанье-то, не стесняйтесь. Уговаривать дважды не пришлось - мы наперегонки схватили посудины и уселись на скамейке возле печи. Я лишь успела подумать, что с такой стремительной сменой сюжета жизни не доживу и до своих законных пятидесяти, не то что до ста... Ночь прошла на удивление тихо - Дорн наотрез отказался спать со мной в одной комнате и самопожертвенно ушел на скамью, застелив ее кучей тряпок. Хозяйка спала на печи - кроме кухни и спальни в доме не было ни одной комнаты. Ах да, еще подвал, в который я чуть не провалилась, когда украдкой исследовала дом на остаточные магические следы. Нашла их только возле холодильника - видимо, бабуля покупала у колдуньи зачарованный лед. Пару раз пришлось сбегать на улицу, в интересную будочку. Желудок, впервые за долгое время переваривший что-то нормальное, заработал в прежнем режиме. Перед сном я долго разглядывала комнату - покрытый белилами потолок, узорчатый ковер, тоже явно вышитый вручную. Интересно, сколько ушло лет на его создание? Шкаф доживал свои лучшие деньки, включая тумбочку. Казалось, что стоит только дотронуться до них, как тут же развалятся. Если хозяйка купила их еще в молодости, то это неудивительно. Как они смогли перенести левитацию, оставалось загадкой. Белые короткие занавески, наполовину закрывающие бычий пузырь, висели на соплях и молитвах. Я решила немного их укрепить и наверняка снова переборщила с силой, прилепив их к балке намертво на веки вечные. Скрипучая кровать и соседство со все еще квартировавшими мышами меня ничуть не смутили. Перевернувшись на левый бок второй раз, я практически сразу уснула. Последние мысли, как всегда, были о Лене. - Воль? Тихий шепот и легкое дыхание коснулось моей обнаженной шеи. Я медленно, нарочито плавно обернулась и оказалась в теплых любимых объятиях. Защищенная, любимая и... счастливая. Рядом с ним я всегда чувствовала себя лучше, чем без него. Это было очень трудно объяснить. - Прости меня, - в его голосе послышались надрывные нотки. Голос дрожал. - За что? - непонимающе прошептала я, не открывая глаз и все еще прижимаясь к его мускулистой груди. - За ту ночь. Я не должен был этого делать. Ты испугалась и сбежала. Я знаю, что дело не в работе. Дело в тебе. Нужно было побыть наедине. Вся эта кутерьма, смерти, Кростен и маг, а затем практически сразу - свадьба. Все навалилось на тебя, как весенний снег на голову, и ты не успела... решить все для себя самой. Действительно ли ты хотела именно то, что получила. А я... совершил последнюю ошибку, переполнившую твою чашу стойкости. Прости меня. Наступила непривычная тишина, прерываемая лишь моим участившимся дыханием. Я не чувствовала проникновения Лена в мои мысли - он как всегда озвучил все то, о чем я думала. Как всегда понял без слов и дал время, необходимое мне, чтобы сформулировать правильный ответ. Однако на этот раз подобного не требовалось. - Лен, я люблю тебя. Всем сердцем. Уже через несколько дней путешествия я поняла, как сильно по тебе скучаю и какой была идиоткой. Возможно, я бы сразу развернула Смолку обратно, но стремительно развивающийся вихрь событий как всегда захватил меня в свои сети и уже не выпускает. Все намного серьезнее, чем предполагалось вначале. У нас новый враг, причем он намного сильнее предыдущего. Практически бессмертный и всемогущий. - Я знаю. Я был у него в плену и смог выбраться. - Знаю. Я тоже была там. Лен резко отстранился и посмотрел мне в глаза. Затем его взгляд опустился ниже. И еще чуточку ниже. - Реар клана Белых волков?! Вольха, что происходит?! Я запахнула обсидиановую каплю обратно в разрез потрепанной серой рубашки. Пришлось рассказать правду... Во время повествования я внимательно рассматривала поляну, на которой мы стояли. Здесь не было ничего примечательного. Лишь правильная круглая форма поля, которую со всех сторон плотным кольцом обрамляли елки. Зеленая трава колыхалась на легком ветру, а бесстрашная божья коровка села на мою руку. Я поднесла ее к лицу и аккуратно сдула на волю подхватившего ее ветра. С каждой секундой лицо Лена вытягивалось все сильнее, а кожа приобретала отменный трупный оттенок. Он сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев, и заскрежетал зубами. Я испугалась, что он сейчас выместит злость на мне и начнет орать, но этого не произошло. Вампир закрыл глаза, глубоко вздохнул, а когда его веки снова поднялись, во взгляде была лишь теплота и легкое беспокойство. Он снова притянул меня ближе к себе и пытливо заглянул в глаза, приподняв подбородок кончиками пальцев. - По крайней мере, теперь ты хоть как-то можешь сопротивляться Тени. Хвала богам, что ты вылечилась и смогла перенести второй ритуал - тебе не удалось уговорить меня на него, зато госпожа судьба любезно подсунула другую возможность. Лучше бы это сделал я, - он сокрушенно покачал головой, убирая пальцы с моего лица. Я схватила их и положила обратно, но уже к себе на щеку, прижав ладонями. - Лен, ты не представляешь, как я сожалею о том, что вообще покинула Границу. Но кто, если не мы, остановит угрожающую Белории опасность? Конец света теперь кажется намного более реальным. Так или иначе, мы идем по той дороге, которую выбираем и должны отвечать за свои решения, принимая все последствия. Я должна разобраться с этим врагом, чтобы иметь возможность спокойно вернуться к своим семейным отношениям... и... - я хитро сощурилась, - наказать кого-то по всем заслугам! Муж мимолетно улыбнулся и завел прядь мешавших мне волос за ухо. - Я готов понести это наказание, каким бы оно ни было... - при этих словах мое выражение лица стало совсем уж злобно-предвкушающим. - В пределах разумного, конечно, - поспешно добавил он, - если это не будет угрожать никому другому. Но, родная, как я могу спать спокойно? - Одолжи у Келлы бочонок медовой сновидицы и валерьянки, - саркастически посоветовала я. - Она его уже выпила, - сокрушенно посетовал Лен. - Воль, пожалуйста... Пронзительный крик нарушил рассветную тишину. Ночь прошла спокойно, но зато утро уже с самого начала стало преподносить свои сюрпризы. У меня даже не было времени на то, чтобы разобраться с тем, что я видела во сне. Схватив для вида прислоненный к кровати меч, я выбежала на улицу, на ходу удостоверившись, что Дорна уже нет на скамейке. Как и бабки на печи. Крик нарастал, переходя практически в предсмертный вопль. Я ускорилась и едва не слетела с крыльца кубарем. Или ласточкой. Это уже как повезет. Во дворе тоже никого не оказалось, кровавое небо не наводило на жизнерадостные мысли. Страх нарастал где-то в глубине души, с каждым слоем обретая все бо́льшие форму и объем. Добежав до околицы, я перевела дыхание и осмотрелась. Крик послышался снова, из соседнего дома - я едва не выломала дверь, влетая в него. На меня удивленно воззрились три пары глаз: эльфа, бабки и еще какой-то посторонней женщины. На кровати, в центре их небольшого кружка, рыдала и стонала молодая девушка. Судя по огромному пятну крови на белых простынях, можно было смело решить, что на нее напала эта стая вампиров и теперь осушают ее. Но вампиры не пьют кровь так! Девушка закричала особо пронзительно, и к этому истошному звуку присоединился еще один - совсем еще младенческий, резкий и не менее громкий. За спинами окруживших постель я сумела, наконец, разглядеть маленький кровавый комочек, который продолжал пищать и дергать маленькими ручками... Они были такими крохотными... все было в крови, но... все равно это оказалось удивительно прекрасным. Эльф перерезал пуповину ножом, а наша хозяйка опустила ребенка в стоящую на тумбочке миску с теплой водой. Смыв кровь, она медленно понесла ребенка к уже протягивающей руки новоиспеченной матери. Она взяла его со всей бережностью, на какую была способна, и тихонько заплакала. На ее губах расцветала настоящая, лучезарная улыбка, которую никто и никогда не сможет подделать или изобразить. Такая улыбка не была вычурной или скромной - она была отражением души, переполненной искренним счастьем. Она шептала малышу слова на незнакомом мне языке и целовала его в крохотный лобик и головку с редкими вкраплениями черных волосиков. Девушка по-прежнему истекала кровью и наверняка испытывала боль, но все эти низменные ощущения заменяло... Чистейшее проявление любви. Это маленькое создание, которое еще ничего не понимало в жизни и лишь несколько минут назад открыло глазки, первый раз в своей жизни вздохнуло полной грудью, знакомясь с удивительным букетом запахов этого мира. Это существо было воплощением всего самого чистог