Среди местных, добавила няня, нашлось немало последователей Нессы, но она тщательно следит за своими словами и не дает солдатам Гудвина, расквартированным неподалеку, повода для ее ареста.
— Хитра, спасу нет, — заключила старуха. — Шиз хорошо ее воспитал. Она теперь крепко стоит на своих ногах.
От слова «воспитал» холодок пробежал по спине Эльфабы. Возможно ли, что Нессароза все еще подчиняется чарам мадам Кашмери, наложенным еще тогда, в Крейг-холле? Не пешка ли она в руках Гудвина или этой мерзкой интриганки? Понимает ли, что и зачем делает? И уж если на то пошло, не стала ли сама Эльфаба игрушкой в руках высшего зла?
Воспоминания о директрисе и ее страшных предложениях вернулись к Эльфабе сразу после спасения Лира. Когда мальчик пришел в себя и его стали расспрашивать, как он попал в колодец, Лир отвечал только: «Меня позвала рыба». В глубине души Эльфаба знала, что виноват злодей Манек, всю зиму открыто тиранивший нового приятеля. Она не жалела о смерти Манека, хоть тот и был сыном ее любимого. Мучителям одна дорога. Но от следующих слов Лира она чуть не задохнулась.
— Это была волшебная рыба. Она сказала, что Фьеро мой отец, Иржи и Манек мои братья, а Нор — сестра.
— Милый мальчик, рыбы не разговаривают, — поспешила вмешаться Сарима. — Тебе просто почудилось. Ты слишком долго пробыл под водой.
Эльфаба с грустной нежностью посмотрела на Лира. Кто он такой, этот мальчуган? Нет, откуда он взялся, она худо-бедно знала, но вот кто он, как-то раньше не задумывалась. Тетушка гостья нагнулась и положила руку ему на плечо. Непривычный к ласкам, он вздрогнул и отвернулся. Эльфабе стало горько.
— Хочешь посмотреть на мою ручную мышку? — спросила Нор, которая особенно сблизилась с Лиром во время его выздоровления. Мальчик предпочитал компанию сверстников расспросам взрослых, и больше от него так и не удалось ничего добиться. Лир почти не изменился после своего чудесного спасения, разве что со смертью Манека беззаботнее бегал по замку.
А Сарима пристально посмотрела на Эльфабу. Казалось, час освобождения близок. Но княгиня только тряхнула головой и сказала:
— Какая нелепая мысль — вообразить, будто Фьеро его отец. У моего мужа не было ни грамма лишнего жира — а посмотрите на этого тюфяка.
Поставленные перед Эльфабой условия запрещали ей возвращаться к разговору о Фьеро, поэтому она только молча смотрела на Сариму, мысленно внушая ей смириться с фактами. Но арджиканская княгиня не желала.
— И кто тогда его мать? — продолжала она, теребя воротник. — Нет, это немыслимо.
Эльфаба впервые пожалела, что кожа у Лира хоть чуточку не зеленая.
Сарима ушла оплакивать мужа и младшего сына. А Эльфаба осталась все той же: невольной предательницей, изгнанной монтией, беспомощной матерью и неудачливой революционеркой.
Вот тогда она и начала размышлять, могла ли в колодце жить говорящая Рыба, которая рассказала бы Лиру всю правду. Или это ненавистная мадам Кашмери обернулась золотым карпом, заплыла в ледяное горное озеро и шпионит за ней? Много раз Эльфаба спускалась в подвал и заглядывала в колодец, но таинственная Рыба так и не показалась.
— Крепко стоит на ногах, значит? — повторила Эльфаба, вернувшись из воспоминаний в сад к няне, обсасывающей конфету.
— Вот-вот, — прошамкала «няня. — И теперь ее не нужно поддерживать — ни в прямом, ни в переносном смысле: Она сама стоит, встает, садится.
— Без рук-то? — удивилась Эльфаба. — Поверить не могу.
— Честное слово. Помнишь те красивые башмачки, которые подарил ей Фрекс?
Еще бы! Изумительные башмачки. Знак отцовской любви к младшей дочери, желание подчеркнуть ее красоту и отвлечь внимание от уродства.
— Ну так вот. Глинда Ардуэнская — ее-то не забыла? Кстати, она вышла за сэра Чафри и прилично подурнела. В общем, приехала она пару лет назад к нам в Кольвенский замок. Ну, понятное дело, стали они с Нессой вспоминать былые дни. Так Глинда возьми, да и заколдуй башмачки. Уж не знаю как — в колдовстве я не сильна, — только теперь Несса и садится, и встает, и ходит — и все сама. С башмачками не расстается ни на минуту; говорит, они придают ей добродетели, хотя уж чего у нее и так хоть отбавляй… — Няня вздохнула. — Поэтому я и поехала тебя искать. Волшебные башмачки лишили меня работы.
— Пора бы уж, — сказала Эльфаба. — Ты давно заслужила отдых, чтобы сидеть где-нибудь в саду да смотреть на солнышко. Хочешь, оставайся здесь со мной.
— Будто это твой дом, — проворчала старуха.