— И никого не предупредила. А мы тут с ума сходили-от беспокойства. — Мебель за дверью скрипнула последний раз, и старуха распахнула дверь. — Ах ты, безжалостная, неблагодарная женщина.
И с рыданиями она бросилась Эльфабе на грудь.
— Успокойся, пожалуйста, — сказала Эльфаба. — Я уже столько сцен видела — на всю жизнь хватит. Лучше объясни толком, что стряслось.
Успокаивалась няня долго. Все еще всхлипывая, она принялась рыться в сумочке в поисках нюхательных солей и извлекла на поверхность столько склянок и пузырьков, что в пору было открывать собственную аптеку. Тут были и синие бутылочки с какими-то жидкостями, и прозрачные баночки для пилюль, и кожаные мешочки для порошков и таблеток, и красивый зеленый стеклянный флакон со старой надорванной этикеткой, на которой виднелась надпись «Волшебный эли…».
Отыскав наконец успокоительное и переведя дух, старушка сказала:
— Разве ты не заметила, что все куда-то исчезли?
Эльфаба вопросительно наморщила лоб. Ей вдруг стало страшно.
Няня шумно вздохнула.
— Только не стоит пенять на няню, няниной вины тут нет. Эти солдаты вдруг решили, что карты свои они уже нарисовали и им пора уходить. Подозреваю, Нор шепнула им, что тебя нет. Нам она сказала, что искала твою метлу, заглянула к тебе в спальню, а там пусто. Ну и им, наверное, обмолвилась. Сама знаешь, как она постоянно возле них крутилась. Солдаты вышли к передней двери и заявили, что отведут всю княжескую се мью — Сариму, ее сестер и детей — в свой основной лагерь непонятно где. Я им была не нужна, так они и сказали, нуда я им выдала все, что о них думаю. Сарима спросила зачем, и этот любезный капитан ответил, что для их собственной безопасности. На тот случай, если придет боевой батальон: чтобы, мол, не было кровавого столкновения.
— Сюда? Боевой батальон? — Эльфаба стукнула ладонью по подоконнику. — Когда?
— Я же объясняю. Капитан сказал, не скоро; это, мол, еще в планах. Но он настаивал. Солдаты разогнали деревенских жителей. Слава Лурлине, никого не убили, все было достаточно прилично, если не считать наручников. Потом они ушли. Сариму с семьей увели, а меня оставили. И Лира тоже. По-моему, он им понравился. А через несколько дней Лир тоже исчез. Соскучился, наверное, и побежал догонять.
— И что, все сразу подчинились? — взвизгнула Эльфаба.
— Не кричи на меня. Конечно, нет. Сарима, правда, тут же плюхнулась в обморок, а Иржи и Нор кинулись ее отхаживать, зато сестры, уж на что, казалось, тихони, забаррикадировались в гостиной и подожгли часовню, пытаясь вызвать помощь. Третья шарахнула точильным камнем Вишнекоста по руке — надеюсь, она ему все кости перебила. Пятая и Шестая стали звонить в колокола, чтобы привлечь внимание пастухов. Вторая написала записки и привязала их клапкам твоих ворон, ате не захотели улетать, лентяйки. Четвертая придумала лить на солдат кипящее масло, но сестры не успели развести достаточный огонь. Да, день-два они продержались, но потом солдаты победили. Мужчины всегда побеждают.
Няня пожевала губами и обиженным тоном продолжила:
— А мы-то думали, это они тебя похитили, чтобы ты не мешалась. Все ведь понимают, ты единственная, кто мог бы их остановить. Тебя считают здесь ведьмой. Крестьяне просили, если вернешься, спуститься к ним в деревню Красная Мельница — около плотины, ну, ты знаешь. Они думают, что ты спасешь княжескую семью. Я сказала, чтобы не обольщались и что ты вряд ли согласишься, но обещала передать. Что и делаю.
Эльфаба шагала взад и вперед. Она запустила руку в волосы, развязала ставший привычным узел и тряхнула головой, словно пытаясь сбросить с себя услышанные новости.
— А где Чистри? — спросила она наконец.
— Небось за пианино прячется в музыкальной комнате, где ему еще быть?
Эльфаба села, потерла подбородок, разбила пинком нянин ночной горшок.
— Что у меня есть? — бормотала она. — Метла — раз. Пчелы — два. Обезьяна — три. Килиджой — Килиджой-то цел? А, вон он. Тогда четыре. Вороны — пять. Няня. Крестьяне, если с ними ничего не случилось. «Гримуатика», от которой помощи не дождешься. Немного.
— Ой, немного, — подхватила няня. — Беда, ой беда.
— Ничего, мы их спасем, — сказала Эльфаба. — Непременно спасем.
— Тогда и я с тобой, — сказала няня. — Хотя я никогда не любила этих сестер.
Эльфаба сжала кулаки и с видимым усилием удержалась, чтобы не ударить себя.
— И Лир пропал, — сказала она. — Я приехала сюда извиниться перед Саримой, а вместо этого потеряла Лира. Неужели я совсем ни на что не гожусь?
Ей никто не ответил. Замок хранил зловещее молчание, только няня посапывала, задремав в кресле-качалке, да Килиджой стучал хвостом по полу, довольный возвращением хозяйки. Небо за окном было серым и безрадостным. Эльфаба и сама устала, но не могла заснуть. Стоило ей сомкнуть глаза, как слышался плеск воды в рыбном колодце, как будто подземное озеро поднималось и готовилось их затопить.