Потом — однажды, когда-нибудь, если повезёт — ты встречаешь и иных, таких же, идущих по жизни с памятью о другом мире и других небесах. И вас притягивает друг к другу: может — судьба, может — память, может — сны о том небе и о том мире. Ты вдруг начинаешь чувствовать, что чувствуют те люди, предугадывать их поступки и их слова. Ты сумеешь действовать — вы сумеете действовать — как один человек, как пальцы на одной руке. Двое, трое, пятеро — редко когда больше. Порой это может изменить твою жизнь, порой — нет, но когда ты найдёшь их, других людей, ты уже никогда не сможешь оставаться прежним. Никто из вас не сможет оставаться прежним, потому что все вы — станете одним.
Потом — однажды, когда-нибудь — ты уйдёшь: погибнешь в бою, утонешь в море, рухнешь, оступившись, со скал. Или, как бывает, просто уйдёшь, когда тебе надоест просыпаться в постели или на куче соломы, подле прогорающего костра, укрытым попоной, или кожухом, или звериным мехом. Ты уйдёшь, потому что вспомнишь, где находятся другое небо и другой мир.
Ты уйдёшь, а тело твое — цифровая копия — продолжит жить: без цели, без смысла, на сформированном — пока ты был жив и был здесь — скрипте. Вот только оказавшись по ту сторону, вернувшись (уходя — как ты думал), выйдя в другой мир и под другое небо, ты снова начинаешь вспоминать небо и мир — отличные от тех, где ты оказался.
И тогда ты вдруг многое поймёшь о сути реальности.
Бежать по лесу в сим-реальности — зная, что не осталось различий между цифрой и телом, — оказалось делом непривычно изматывающим. Ноги заплетались, а воздух комом вставал в глотке. Всё вокруг сделалось настоящим. Истинным.
Значит, ловушка захлопнулась. Оставалось только дождаться охотника. И при этом — продолжая бежать, поскольку топот копыт за спиною становился всё отчётливей.
Конечно, никакого сюрприза: на том и строился весь замысел, неожиданным оказался разве что выбранный момент. То, что всё так совпало — если, конечно, считать совпадения в симе равными совпадениям в реале. Поскольку с точки зрения сценографии получалось изрядно драматично.
Впрочем, давно замечено, что сценарность сим-реальности порядка на два выше, чем в мире-ноль, в реале.
Стрый споткнулся о корень и полетел головой вперёд, на вытянутые руки, обдирая ладони. И вдруг оказалось, что слева от них топь, справа — заросли терновника, а за спиною — такой бурелом, что и змея не проползёт.
И, как ни странно, это тоже вписывалось в обострённую сценарность сим-мира, где чудом считается, лишь когда подброшенная монета раз за разом будет становиться на ребро, а не когда орёл выпадет двадцать раз кряду.
И вот тут они посыпались. Заметались, словно зайцы в свете фар. Кроме Ангуса эп Эрдилла. Эльф остановился, сбросил под ноги заплечный мешок и опустил плечи, набычившись. Сжимал и разжимал пальцы. Щуплый и нескладный, он тем не менее казался в этот миг настолько угрожающим, что Стрый, Слон и Арцышев перестали дёргаться и бестолково тыкаться в колючие заросли.
Звякнули извлекаемые мечи.
Смешно может получиться, -подумалось мельком Стрыю.
Что у нас вообще осталось? — спросилось внутрь. Совмещёние симов и субъектов, откликнулся Арцышев. Несколько тропок к информ-пакетам. Стоп-ключ. Ну и всякого по мелочи.
Топот копыт близился.
— Ар, влево, Слон — прикрываешь. Без пиротехники, — повернулся Стрый к Ангусу. — Сначала смотрим - кто. Остальное — потом.
Эльф, кажется, скривился, но не ответил ничего. Между пальцами его пульсировала краснота.
А топот стих. Заржал конь. Звякнул металл.