— Он близится, — сказал вдруг, громко и отчётливо. — Он близится, и хорошо бы вам, мессиры, быть готовыми.
И они — все — почувствовали. Все трое. И это были не ощущения Ангуса эп Эрдилла, это пришло извне: мокрое и перехватывающее горло, будто зола после лесного пала. С тяжёлым сернистым духом.
Барон и присные завертели головами. Заржали кони, затрясли башками, мышастый жеребчик встал на дыбы, лошадка Ангуса пошла, фыркая, боком. Кто-то из бароновых людей кувыркнулся через круп. Остальные встали, пытаясь успокоить коней. Слон сошёл с седла и вдруг не удержался на ногах, рухнул кулаками в землю. Вскинулся, вцепляясь в стремя лошадки Ангуса.
Выкрашенные в багрянец кожаные накладки по груди эльфа повыцвели и запылились, а бронзовая бляха на поясе стала тусклой до зелени. Но рыжие нити, крест- накрест оплетавшие большие пальцы рук, сверкали, будто кровли новиградских храмов.
— Развяжите меня, — сказал Ангус эп Эрдилл. — Развяжите.
— Это... — сказал растерянно Слон. — У него ножик греется.
И как был, с кулаками в землю, отдёрнулся подальше от церемониального клинка мага Красной Ветви из Тир- на-Фо: над ножнами отчётливо завились усики рыжего дымка.
— Развяжите меня! Быстро! — Ангус дёргался, словно рыба на крючке, пытаясь вскинуть руки. — Пока не поздно, прошу вас, мессиры!
Слон, не спрашивая, поддел остриём ножа верёвку, волокна затрещали, лопаясь, эльф растопырил пальцы над путами, перехватывавшими его бёдра, пыхнуло жаром, лошадь заржала, сшибив Слона.
Но, наверное, было поздно: потянуло душным холодом — будто ноги по колено воткнулись в талый снег. Стало тяжело дышать, и вокруг словно зашумели тысячи вороньих крыльев. Дохнуло смрадом тухлого мяса. Стрый такого скрипта не помнил, да и некогда было искать. Хотелось упасть и закрыть голову руками. И только Арцышев рычал, припадая к шее коня, и под ладонями его дрожали серебряные сполохи.
Потом отчётливо хлопнуло — с резким кожистым звуком наполняющегося ветром паруса: трёпаный плащ Ангуса эп Эрдилла развёртывался крыльями, парусом выгибался под волной холода, а Стрый с остальными оказались аккурат в его тени, учетверившегося в размере, обведенного по контуру слабой опалесценцией.
Волна холода ударила в этот парус и исчезла, докатившись до Стрыя только знобкой свежестью. А эльф тяжело рухнул на колено и воткнул костистую руку в траву. Плащ на миг словно вспыхнул, обведённый алым, потом потускнел, а трава там, куда ударила ладонь Ангуса, почернела, словно битая не то жаром, не то морозом.
— Во имя Предсущего... в три господа бога душу мать... слушай, Стрый, это же... это же... —Арцьшева шатало, и он сполз с седла и опустился на корточки, чтобы не упасть. — Какая же хрень! — закончил без пафоса.
Ангус лежал навзничь, и кадык его дёргался, словно эльф крупными глотками пил воду. Кажется, «красного» начинала колотить дрожь — и не от холода, надо полагать.
— Так близко от Тол Братанна, — отчётливо проговорил, не раскрывая глаз. — Так близко. Зло нынче ходит тёмными путями.
— А хто это был? — спросил барон Кроах ас-Сотер почти нормальным голосом. — Если мне, милсдари, будет, конечно, дозволено спросить...
А лёгкая паника, Слоном овладевшая, отразилась от паники Ангуса эп Эрдилла, и Стрыю пришлось перехватывать эмоции, чтобы группа не пошла вразнос.
— Зато теперь все знают обо мне, — печально (так показалось Стрыю) произнёс эльф, пытаясь подняться на ноги.
Он запахнул плащ и сделался похожим на высокого сутулого старика.
И тут на поляну повалили невысокие коротконогие копейщики, довольно зловеще потрясая оружием, а барон Кроах ас-Сотер, найдя в себе силы приподняться на локте, вглядывался в них с изрядным облегчением. Помахал им рукою.
— Уж не знаю, все ли вы в том своём Тир-на-Фо такие, но не дай Праматерь нам с вами воевать, — сказал барон в спину эльфу. — А вот руки-то я тебе, Ангус-как-там-тебя, не зря, получается, связывал.
— Ничто не подтверждает, будто ведьмаки существовали на самом деле.
— Уж куда уж! — взревел барон, и с ближайшего дерева с шумом снялись галки. — Да я лично говорил с людьми, которые знали тех, кто был знаком с Геральтом Проклятым. Да и о других ведьмаках рассказывают столько...
— Об этом-то я и говорю, — Арнольд ван Гаал, доктор гонориус кауза в изгнании, близоруко щурился на кружащих по небу галок. — Именно об этом. Всегда только сведения из третьих и четвёртых рук. Всегда только сказки, которые... э-э... информантам рассказывали странствующие деды в годы их... э-э... информантов, детства. Ни одного портрета. Ни одного документированного свидетельства. Ни одного материального остатка — ни мечей, ни медальонов, ни рецептуры их хвалёных декоктов. Да и сюжеты с приключениями ведьмаков — вы же и сами знаете, что за это сюжеты! В них же без труда угадываются переделанные сказки селян. Хотя бы та, о заколдованном Чудовище и спасающей его Красавице!