— Ну, — пожал плечами Ангус эп Эрдилл, — я слышал, что не сохранилось ни одного портрета и Цириллы Чёрной, однако это не повод ставить под сомнение её существование.
Доктора гонорис кауза оксенфуртского университета они повстречали за полмили от замка, у торчащего двумя чёртовыми пальцами останца. «О! — сказал барон. — А это мой мозгляк! Несчастье Оксенфурта, гроза местных хозяек. Видали б вы, милсдари, сколь истов господин Арнольд до исследования крынок моих селян! Ни черепка не пропустит». Арцышев, почти не ухмыляясь, поинтересовался, откуда же подобная одержимость. Оказалось, что привеченный Кроахом ас-Сотером беглец из Редании (мол, из-за чисток в рядах учёных мужей, затеянных Подменышем) носился с идеей исконной древности человеческого рода, Двух Волн переселенцев. Люди-де и есть изначальные насельники здешних мест, эльфы же и краснолюды — случайные пришлецы и не более. Для подтвержденья своих идей Арнольд ван Гаал искал эти древнейшие поселения и частенько вспоминал наскальные рисунки под Горгоной, Горой Дьявола. Мол, это и есть следы первых поселенцев, и восходят они к временам даже более ранним, чем появление краснолюдских городов в Махакаме.
В Ангуса эп Эрдилла доктор вцепился словно клещ. Эльф, прямиком из поселений, почти не имевших контакта с людьми — мог ли кто представлять для учёного человека больший интерес?
— Вы, милсдарь эльф, зрите в самый корень проблемы, — радостно кивал Арнольд ван Гаал на слова Ангуса. — У меня есть теория, что большинство рассказов о Цирилле Чёрной — лишь пересказ древних сказаний, фальсификат. Попытка осознать события Великой Войны, используя устойчивые сюжеты. Ну, понимаете, в народном сознании — если, конечно, принять, что народ обладает сознанием, — всегда содержатся фантазии, скроенные по привычным образцам. Полагаю, это потому, что знакомые сюжеты легче запоминать и проще сохранять от поколения к поколению. Именно потому в памяти людей Вторая Волна полностью наложилась на Волну Первую, исконную и начальную.
Барон замотал головою.
— Вот однажды доведёшь ты меня, докторишка, своими рассказами, и устрою я тебе сюжет, знакомый всякому селянину в моих землях. Тот, что называют «ярость барона Кроаха ас-Сотера, обозлённого дуростью, которую пытаются ему скормить». Это ж надо, в Цириллу не верить! Может, ты ещё и Великую Войну станешь отрицать?
— Отчего же, — пожал плечами Арнольд ван Гаал. — Войну я отрицать не стану...
— Слава богам! — воздел барон руки.
— ...однако же, — не сумел остановиться доктор гонориус кауза, — однако же смешно было б предполагать, что вся военная машина Нильфгаардской империи была занята поиском и захватом одной-единственной несовершеннолетней девчонки сомнительного происхождения.
— Девочки девочкам рознь, — проворчал барон.
— Однако, — проговорил Стрый, включившись в беседу, — однако не менее логично полагать, что если есть чудовища, то есть и те, кто на чудовищ охотится. Профессионально. А ведь вы, мэтр, не ставите под сомнение реальность каких-нибудь стриг или василисков?
— Но в последние годы чудовищ всё больше, а ведьмаков всё так же не видать.
— А вам самому не хотелось побывать в развалинах Каэр-Морхена?
— А ещё — в Заокраинных Землях. Человек, милсдарь, стремится к недостижимому, но опирается-то он на возможное. К тому же я полагаю, что умножение чудовищ говорит о близости событий куда более важных, чем все Пророчества Итлинны.
— Вот же язык что помело, — проворчал барон и сплюнул себе под ноги.
Но Ангус внезапно заинтересовался словами доктора.
— И о чём вы, доктор ван Гаал, говорите? Что владыки Севера правы и чародеи не только пытались захватить власть, но и полностью презрели Великий Договор и снова, как встарь, плодят чудовищ?
Арнольд ван Гаал снисходительно усмехнулся:
— Право, я и подумать не мог, что и среди эльфов механизм производства памяти о прошлом настолько сходен с механизмом человеческим. Словно бы мы происходим от одного корня, — и замолчал, вдруг задумавшись.
Да уж, подумалось Стрыю. Сим-миры, если глядеть изнутри, всегда преисполнены глубоким смыслом и величайшими открытиями. Жаль, что логику и закономерности их формирует не какой-нибудь там исторический детерминизм, а всего лишь последовательность программных скриптов.