— И что же вы имеете в виду? — голос Ангуса сделался чопорен.
— Что? Ах да, — пришёл в себя беглый доктор. — Я о том, как обстояли дела с появлением чудовищ на самом деле.
— И как же? — спросил Арцышев. — Была другая причина? Эльфийский заговор?
— Нет, с чего бы? Я вовсе не это имею в виду. — Арнольд ван Гаал покосился на эльфа и остальных. — Вы ведь, полагаю, знакомы с легендами о появлении чудовищ, милсдари?
— Маги-отступники, — кивнул Арцышев.
— Верно. Только вот всегда забывают, что монструозные результаты опытов первых магов были не причиной, но следствием. Появление первых мутаций вызвало уникальное событие: Сопряжение Сфер. То самое, которое якобы позволило первым родам прибыть в устье Яруги. Я уверен, что Волна Переселения была на самом деле Второй, но дело даже не в этом. Сопряжение Сфер ослабило скрепы природных законов — и стали возможны все те гибриды и мутации, благодаря которым магов проклинают.
— И значит, число чудовищ нынче увеличивается, потому что...
— Именно, — возликовал ван Гаал. — Именно! Новое Сопряжение! Полагаю, мы стоим на пороге небывалых свершений. Новые расы, невиданные создания, дверь в иные миры... Да что там: когда Сопряжение случится, я бы не стал исключать и возможность того, что на землю ступят новые — или пусть даже старые! — боги. Вот и у господина барона...
Тут господин барон трубно высморкался и отёр пальцы о голенище сапога.
— Вот за что и не любят вашего брата-учёного, — сказал, — так это как раз за то, что простые вещи вы, мозгляки, норовите сделать сложными. А я так скажу: всё куда проще. Сперва маги принялись лупить друг дружку на том своём острове, а потом изо всех щелей попёрла разнообразная мерзость. Вот и весь сказ, и вся, значится, вековая мудрость.
— Но то землетрясение на юге, в самом конце Великой Войны...
— Ты ещё скажи, что только из-за этого мы нильфов и победили — так я сам тебе головешку-то с плеч скручу. Пришёл Нильфгаард, мы ему наваляли — вот и весь сказ.
А придут снова — они ли, или какая другая сволота — наваляем и им.
И надо сказать, отметил про себя не без иронии Стрый, что версия господина барона отличается всё же немалым изяществом и простотой.
Мясо, как на вкус Стрыя, было пережаренным, суп излишне солоноват, но вот пиво — не подкачало. Не подкачало настолько, что и задумываться не хотелось, сим оно или основа всё же в реале.
— Слушай, — шепнул ему в ухо Арцышев, — я прогнал по протоколам — ну, в силу возможностей и моих мышиных норок, — так вот: зацепить их я не могу. И не смогу. То есть совершенно. А значит...
Продолжать не стал, но Стрый едва сохранил лицо: если уж Арцышев не может отличить сим от реала, значит, всё не просто так, как говорил Троян, — всё ещё хуже.
Кроах ас-Сотер между тем пил с Ангусом эп Эрдиллом братину: изрядного, надо сказать, размера. И — кажется, это была третья братина. Не потерять бы нам наше вундерваффе, подумалось с лёгким беспокойством.
Фон, впрочем, от Ангуса шёл устойчиво позитивный. От происходящего он получал непритворное удовольствие. Эльф и вообще любил простые вещи — и Стрый это знал, как знал и то, что Ангус эп Эрдилл не любит петрушку в мясе, что Слон — всё ещё не может успокоиться после приключений в лесу, а Арцышев — опасается поворачиваться спиною к зеркалам в тёмной комнате.
И знал, что каждый из их четвёрки тоже знает. В этом — суть группы. Быть целым, действовать как целое. Теперь почти не верилось, что бывали времена без психопластики, что всякий тогда оставался чужаком в чужой стране, не человеком даже, а функцией, винтиком больших социальных машин. Лихими, наверное, они были, те времена богатырей и героев. Эти годы помнил Троян — и всё ещё любил власть и силу государственной машины, ими порождённой, — но Троян, по разумении Стрыя, был пережитком настолько древним, что принимать в расчёт его воспоминания и любови было бессмысленно. Мы ведь с памятниками не разговариваем, верно?
Но Стрый помнил, как Троян сказал ему, изложив, что желает получить от их группы: «А больше мне некого посылать, Лёша. Просто некого. Да и вообще «быть щитом», ты ведь помнишь, да?» Стрый помнил — и ценил, хотя от такого доверия раз за разом выпадала только дальняя дорога и крепкая головная боль.
Кроах ас-Сотер продолжал буйствовать: теперь требовал, чтобы братину с ним распил Слон. Медлительный и суровый, Слон глядел сумрачно и сверху вниз, а плотный Кроах ас-Сотер, барон замка Длинная Стена, напрыгивал на него, выпятив пузо и воинственно тряся бородою.
Арцышев прогнал образ через доступные базы сразу после встречи, но Стрый знал и без того: Кроаха ас-Сотера отживал в своё время один из пропавших, Милош Богушан, девятнадцать лет, корпоративный аналитик корейских «красных барабанщиков». Так сказать, цель третьих приоритетов. И — как для «шкурки» — Кроах ас-Сотер оставался невыносимо активен. Что просто обязано было запускать паранойю Арцышева. Но вот же не запускало.