— Ага, а меня на помойке нашли, — горько молвил поэт. — Вот я, например, никогда не сомневался в твоих качествах истребителя нечисти, а ты… Сомневается он! Не по-товарищески получается!
— Это разные вещи, — сказал Геральт. — Нельзя сравнивать убийство и творчество. Нечисть я уничтожаю объективно: вот она была — и нету. А в искусстве не так. Там сколько людей, столько и мнений. Не во всяком трактире мог ты напеть на жбан пива — кое-откуда и на пинках тебя выносили…
— Потому что у них слуха не было, как и у тебя. Сто процентов — награда моя, — сказал Лютик. — Ибо кто судить-то будет? Городская коллегия. Адвокатишки да купчишки, ведь своих-то трубадуров и певцов в Первограде нет. На их невзыскательный вкус я как-нибудь уж потрафлю. Спою что-нибудь до отвращения местно-патриотическое. Вроде «Я вижу славный Первоград в мечтательном бреду. Там всякий знатен и богат, и я туда приду»… Или «Слушай, Первоград, я тебе спою задушевную песню свою»… Клюнут, олухи!
— Для начала, — сказал Геральт, — нужно войти в город. Представляю, какой у них входной сбор…
— Не проблема. Там будет полно моих собратьев-трубадуров, у кого-нибудь перехвачу в долг до награды…
Ведьмак вскинул руку и изобразил знак Фигто.
— А то я вашего брата не знаю, — сказал он. — Никакой солидарности, в ложке воды готовы друг дружку утопить…
— А Эсси Давен? — сказал Лютик. — Она давно на меня западает…
— Если Эсси на кого и западает, — сказал Геральт, — так уж точно не на тебя. И вообще мне в городе нечего делать. Всё равно в песне я тебе не помощник.
— Но должен же у меня в зале быть хоть один поклонник, — сказал бард. — Знаешь, как поэту нужен верный слушатель — как тебе ведьмачий медальон! Кроме того, прославленному певцу ведь и телохранитель потребен! Мало ли на что способны завистливые соперники! Подольют в пиво кислоты, например, чтобы я золотое своё горлышко спалил… Или килу подсадят болючую…
— Ну да, а я пробовать буду из всех твоих кружек и тарелок, — сказал Геральт. — Как королевский кухарь.
— Ты же всякую отраву без пробы чуешь, — сказал поэт. — А вознаграждение пополам.
— О вознаграждении вообще речи не идёт, — сказал ведьмак. — Дадут награду своему, как положено… А тебе хорошо если грамоту участника вручат!
— Я же сказал — нету там своих певцов и стихотворцев, — воскликнул бард. — Судьи тамошние — народ неискушённый. А я пущу в ход своё знаменитое обаяние…
— Значит, соперников у тебя практически нет? — ехидно спросил Геральт.
Лютик тяжко вздохнул.
— Есть один, — признался он. — В нём-то всё и дело.
— Вальдо Марис из Цидариса? — сказал ведьмак.
— Забудь об этой бездарности, — сказал Лютик. — Тоже мне соперник! «Ещё вчера мои печали казались страшно далеки» — вот уж поистине вчерашний день трубадурства! Нет, есть кое-кто похуже…
— Кто же этот негодяй? — поинтересовался Геральт. — Или, паче чаяния, негодяйка?
— Некто Помпей Смык из Моветона по прозвищу Одноглазый Орфей. Ты о нём, скорее всего, и не слышал. Никакого Моветона нет ни на какой карте. Молодец сей недавно объявился. Сам я на выступлениях указанного Смыка не бывал, но добрые люди мне напели. Тугоухий графоман! Ему и глаз-то, поди, выбили за то, что немилосердно фальшивил! Ни смысла, ни мелодии, а вот поди ж ты — чарует, как говорят у нас, аудиторию! Плачут люди, рубахи рвут! И на себе, и на нём — сувениры, говорят! Колоссальный успех!
— Ну, тогда тебе с ним не тягаться, — сказал Геральт. — Признай, что появился талант покрупнее тебя, имей мужество… Аудиторию-то он чарует, сам сказал…
— В том-то и дело, — сказал Лютик. — Потому-то ты мне и нужен.
— Не вижу связи, — сказал Геральт. — Уж не хочешь ли ты, чтобы я этого парня вульгарно зарубил ни за что ни про что?
— Типун тебе на язык! — сказал бард. — Зарубишь, а потом скажут, что это я тебя подначил из чёрной зависти… Нет! Поэт Лютик никогда не был завистником! Только сдаётся мне, что нечисто с этим самозваным Орфеем…
— В каком смысле?
— В таком, что он людей не иносказательно, а буквально чарует. Наводит на них что-то такое. А твой медальон… У него же от заклинаний натуральная эрекция начинается! Вот ты этого типа и разоблачишь за применение недостойных и сверхъестественных приёмов!
— В Первограде, должно быть, свой колдун для таких дел имеется, — сказал Геральт. — Он быстрей моего разоблачит, да и веры ему больше…
— Нет, — вздохнул поэт. — В том-то и беда, что нету в Первограде своего колдуна. Раньше был, но они его за долги в тюрьме сгноили. Проценты на проценты на проценты. Против банкирского крючкотворства никакие заклинания не помогли. Уж такой там народ!