*
– Встретьте его. – Ашот сжал хрустнувшие пальцы в кулак и вышел из операторской. Квартира, в которой умирал хозяин, находилась в не престижном районе и предназначалась в основном для скрытых деловых встреч, которые могли закончиться неоднозначно. Хотя трудно замаскировать, тот факт, что какой-то богатый человек обосновался в последних двух этажах пятиэтажного здания, став фактически полноправным хозяином всего дома. Ашот, как начальник службы безопасности, был против приобретения здания. Он справедливо считал, что скрыть покупку не удастся, но Артур лишь весело отмахивался и говорил всего одно слово: “хочу!”. Нижние три этажа пустовали, жильцов некогда живших в квартирах полюбовно расселили, никто не был обижен. Некоторым собственникам давали две, а то и три цены, лишь бы избежать ненужного шума. Проблемы с жильцами возникали только дважды. Одинокая старушка с третьего этажа наотрез отказывалась продавать свою двухкомнатную квартиру. С ней пытались решить по-доброму, но упрямая карга уперлась. Пришлось обеспечить ей летальный исход, благо, что бабка была старая, и никому в голову не пришло делать вскрытие. Вообще история с ней была довольно гадкая с душком и дело ни в том, что пришлось пришить бабку, сожалеть о ней никто не стал. Сколько таких старух Ашот прикончил на заре становления бизнеса, что бы выбиться с хозяином в люди, телохранитель и сам не знал, он вообще прикончил столько людей, что если даже они стали бы ему сниться, вряд ли он мог вспомнить обстоятельства гибели любой из жертв. Бабку он помнил. Мерзкая старуха, прежде чем он вкатил в нее инъекцию с наркотиком, поражающим кровеносные сосуды, чуть было сама не отправила его на тот свет. Испугав так, что не боящийся ни Аллаха, ни Шайтана убийца заработал серебряную прядь через всю голову и десятисантиметровый шрам, который не мог исправить ни один пластический хирург, через левую щеку от глаза до кончика верхней губы. Старуха с силой алогичной для ее возраста, алогичной даже для молодой женщины схватила Ашота за руку со шприцем и дальше произошло невероятное! Из-под ее левого плеча вылетел хвост на подобие скорпионьего и хлестнул растерянного убийцу по лицу. Кожа сразу онемела, Ашот почувствовал, как что-то липкое ползет по его щеке. Кавказец был отличным бойцом, мозг зафиксировал невероятный факт, а тело уже действовало. Правая нога выстрелила в грудь старушки, отбрасывая ее через всю комнату, на несколько метров. Бабка грохнулась на стол, развалив его, и затихла. Ашот достал пистолет и с опаской подошел к ней, лицо больно жгло. Когда убийца преодолевая брезгливость осмотрел бабку он не нашел в ней ничего странного, никакого хвоста не было. Как и не было гематом или каких-нибудь повреждений от его удара. Ашот верил своим глазам и верил своим ощущениям, в отражении серванта он увидел, как со щеки капает кровь. Быстро закатав рукав, он вонзил иглу в синюю вену, поршень, сопротивляясь, пошел вниз. Бабка дернулась и открыла глаза. Вертикальные зрачки смотрели на Ашота с нечеловеческой злобой. Существо, маскировавшееся под старуху, не пыталось освободиться, узкие синие губы распахнулись, и убийца попятился от ледяного холода, слетевшего с уст. В голове Ашота отчетливо с яростной ненавистью взрывались странные фразы: зонынджын фФсмФрун цард фФуФлахизуФвФг! Убийца не мог знать изначального языка, но звериное начало забилось в ужасе, когда он почувствовал смертельный холод воплощенного проклятия. И еще Ашот с радостью, ставшей бешенной понял, что слова умирающей на его глазах старухи направлены не против убийцы, а против хозяина, человека пославшего его. Прежде чем уйти, несмотря на страх, поселившийся в его душе, убийца огляделся, отличная квартира, обставленная убогой дешевой утварью, создавала унылое впечатление. Кроме стола и серванта, в комнате располагался старый диван болотного цвета, в нескольких местах обивка протерлась и сквозь дырки, вызывающее топорщился паралон. Все остальное пространство подоконник, углы, пол были уставлены горшками с цветами, кактусами и растениями о которых Ашот не имел никакого понятия. Если бы убийца не был так возбужден, возможно, он смог бы ощутить аромат леса, витавший в квартире. Горшки с растениями висели даже на стенах, всезамечающий взгляд бывшего майора, бывшей великой державы зафиксировал между двумя кактусами черно-белую фотографию и прилип к снимку. Старые еще не цветные фотографии чаще всего поражают некоторой кукольностью, в запечатленных на них персонажей просто отказываешься верить, как не узнаешь в детских фотографиях себя. Но бывают снимки, древние, мятые с обязательной от не бережного обращения полосой по середке, пронзительные – живые. Хранящие память, раскрывающее душу. Без намека на рамку прибитый гвоздиком, старческой рукой снимок был живым. Посреди лесной поляны, обнявшись, на Ашота с фотографии грустно смотрела молодая пара, на русой девушке был венок и легкое летнее платье, перевязанное под грудью простой веревкой, юношу убийца рассмотреть не успел. Что-то случилось с его глазами, они вдруг потекли неконтролируемым потоком слез, а когда водопад так же внезапно иссяк, по снимку будто провели мокрой тряпкой, стерли верхний слой, обнажив первоначальную картину. Место действия не изменилось, поляна осталась, а вот молодые люди перетерпели чудовищную с точки зрения Ашота метаморфозу. Сцепившись шипованными хвостами, на убийцу злобно смотрели коренастые человекообразные монстры. Больше всего походящие на горилл, если бывают гориллы зеленого цвета и огромными грушевидными носами в бородавках. В чудовище, которое раньше было девушкой, каким-то шестым чувством майор узнал, убитую им бабку. Не сознавая, что он делает, Ашот сорвал со стены снимок и выбежал из квартиры. Ашот рассказал все хозяину, он даже показывал странный снимок, но Артур только посмеялся над страхами телохранителя и предложил не злоупотреблять ему соком перебродивших ягод. Никто кроме Ашота не видел на фотографии чудовищ. Прошло время, хозяин чувствовал себя великолепно, закручивались гигантские маховики финансовых операций. Артур стал депутатом и обосновался возле самой верхушки бюджетной кормушки. Его состояние стало неприличным даже по оценке Forbec, реальный же капитал мог в одночасье обвалить экономику любой европейской державы. Ашот начал забывать случай с упрямой старухой. Шрам давно зажил, а к своей новой внешности он привык, седая прядь даже добавила ему чуть популярности у русских женщин, падких на романтическую чушь. Сегодня он первый раз за последние пять лет, вспомнил странные события, происшедшие с ним этажом ниже. Его рука постоянно тянулась к внутреннему карману пиджака, где он хранил фотографию. Когда майор посмотрел в монитор и увидел ждущего мужчину, его охватил ужас, слова на странном языке кострами горели в мозгу, шрам заледенел, из-под рубца стала выступать кровь. Ашот подумал, что месть, наконец, нашла его хозяина, месть еще более страшная, чем гниение заживо от смертельного недуга. И надо очень постараться, что бы, не встать на пути у бритвенных крыльев мести. Второй человек, отказавшийся выселиться из дома, был спившийся профессор, академик, преподававший на кафедре научного коммунизма. Артур оставил его в качестве придворного клоуна, когда профессор был трезв, олигарх развлекался, слушая его лекции о гниющем капитале и скорой победе коммунизма. Ашот по винтовой лестнице поднялся на пятый этаж. Повернув на право, он оказался в широком коридоре, вдоль, которого шли двери, как в гостиничных номерах. Возле третьей по счету он остановился и не громко постучал. – Войдите, – раздался бодрый голос. В центре огромной комнаты, стоял маленький полный, лысеющий человек с хитрыми, говорящими глазами. Идеально подогнанный темный костюм, был девственно чист, ни одна пылинка не осмеливалась садиться на безумно дорогую, пылеотталкивающую ткань. Острые носки туфель, отбивали дробь. “Нервничает” – подумал Ашот. – Вольф Абрамович, – объект прибыл. – Ну, наконец! Я столько даже английскую королеву не жду, сколько этого шарлатана. Веди его сюда. Ашот кивнул и незаметно, подал условный знак, стоящему в тени телохранителю Вольфа Казбеку, которого знал по Чечне. Знак выглядел банально: несильный хлопок по бедру и означал – внимание опасность! Вольф основной партнер Артура по бизнесу был больше других заинтересован, что бы болящий, по возможности легально и быстро покинул бренный мир. Ашот прекрасно знал об этом, знал и делал выводы.