*
Огромная овальная гидромассажная ванна была вмонтированная прямо в дубовый пол. Обнаженный Алан неподвижно стоял над кучей копошившихся в ванной беспомощных котят. Его руки покоились на напряженных гениталиях, глаза неотрывно смотрели на тщетные попытки выбраться из скользкой ловушки. Несчастные животные были обречены. Издав леденящий душу вопль, от которого котята на миг прекратили пищать, кошкодер одним неуловимым движением прыгнул вниз, давя своим гигантским телом крошечные тушки зверьков. Алан начал с головой зарываться в безумную массу умирающих зверей, ломая и круша тельца с беспощадностью ребенка, отрывающего крылья бабочкам. Безумство прекращалось несколько минут, пока из ванной не перестало раздаваться ни звука, кроме, хриплого подвывания кошкодера, наконец, и его голос стих. Алан умиротворенно лежал на крохотных трупиках животных, его глаза были закрыты, чудовищные мышцы расслабились, жесткие черты лица приобрели невинный оттенок. Так продолжалось долго, тело неподвижно покоилось на страшном ложе, даже ресницы перестали подрагивать, Алан заснул. Из адского забытья его вывел телефонный звонок, наполняя помещение ожиданием тревоги. Только одно существо могло потревожить Алана в момент его хрупкого равновесия, только Он мог позвонить, когда сотовый отключен, а трубка стационарного телефона снята с рычага. Кошкодер не открывая глаза, чуть шевельнув обескровленными губами, хрипло ответил в пустоту, в его голосе не было обычных угрожающих интонаций – водопад завис на холсте покоя, что бы смыть кого-нибудь, но не сейчас, не сейчас, однако скоро, очень скоро. – Да хозяин. – Со всех сторон в ответ раздался поощрительный смех, заставивший маньяка, нервно дернутся телом, под которым хрустнуло несколько тушек. – Развлекаешься? – спросил, отсмеявшись, банкир, и было не понятно, осуждает он Алана или проявляет участие. – Пытаюсь, – кошкодер допустил в ответе небольшую дерзость, но казалось, хозяин не обратил на нее внимания. – Отдохнешь – приезжай. Голос пропал, оставив ощущение пустоты и незащищенности. Каждый раз, когда Алан сталкивался со сверхъестественными способностями хозяина, его охватывала беспомощность и предчувствие надвигающегося ужаса это, несмотря на то, что банкир щедро делился со своим рабом силой. Кошкодер одним мощным прыжком выпрыгнул из кошачьего склепа, все его тело пестрело многочисленными уже успешно затянувшимися порезами и кровавыми ошметками. Алан прекрасно понял, что хозяин приказал приехать немедленно, показная благожелательность в голосе банкира его не обманула. К Войновскому надо было ехать немедленно, всегда.
*
Машину пришлось бросить около метро, километровые пробки, сводили, на нет такие важные для деловой Москвы понятия, как – быстро, мгновенно, немедленно. Джип кошкодер небрежно припарковал на автобусной остановке. Бросившемуся к нему обрадованному возможности заработать дпснику, Алан показал корочки сотрудника ФСБ и коротко приказал: – Присмотри. Возле метро к Алану пристала грязная бабка. – Сынок, помоги на хлеб! – старушка умоляющее, как ей казалась, смотрела на Алана. Кошкодер знал этот проникновенный и одновременно осуждающий взгляд, словно это он бросил ее в нищету, отнял право просто вдоволь покушать, лишил крова. Пошла в жопу старая карга. Когда же вы все подохните? Освободите воздух от своего тошнотворного гниения, вызывая своим никчемным существованием неудобство, зуд под кожей, нарыв, который хочется сковырнуть, но приходится терпеть. Затрахаешся ждать, старперы могут сутками сидеть в метро на сквозняке, при температуре минус двадцать и биться головой об пол в притворном поклонении богу, о котором знают только заученные две, три фразы. Я, думал про себя кавказец, тридцатилетний мужик не просижу так и десяти минут, хренов тачку, я так и в восемнадцать лет не смог бы просидеть пару минут. Эти старухи поздоровее каждого из нас, мертворожденных в эпоху агонии СССР и взрощенных шлюхами, распродающими с особым рвением жопы и ресурсы. Стоило одной падле подохнуть, к сожалению без мучений, как бывшие любовники слетелись на гроб, что бы поведать о великой потере великой дырки. Удивляюсь людям, тварюга ввергнувшая страну в коллективный отсос западу, подарившая Чечню, была не просто приторно канонизирована, а обласкана общественным мнением. Вот точно такая занюханная старушка, говорила о спасении России, о новой жизни, подаренной Первым новым царем, так подыхай тварь! – Не подаю, – грубо ответил Алан, – пшла вон. Бабка уставилась на него водянистыми глазами. Чего она хочет? Пристыдить? Алан показал ей рукой любимый жест американских граждан, мелко конечно во всех смыслах, жалкий палец, не то, что наше могучее по локоть, зато бабку, как рукой сдуло. Настроение стало стремительно улучшаться. Алан спустился в метро. Убийство. Раньше, ему приходилось бросать машину, что бы быстрее добраться до нужного места, теперь в подземке пробки. Кто может выжить в такой давке? Кто может получиться на выходе с Савеловской, Киевской, Багратионовской – нормальный человек, истоптанный и избитый? Может мастер рукопашного боя? Маньяк, готовый взорваться в любую секунду, мгновенно теряя человеческий облик. По доброй традиции, гласящей “чем больше народа, тем меньше экскаваторов работает”, соблюденной неукоснительно, люди толпились, что твои машины. Толпа спаривалась, меняясь микробами, кошельками, к Алану уже раз тридцать прижимались пожилые тетки, не обращая внимания на гневные окрики, кошкодер щедро раздавал тычки, отдавливал ноги, проходя сквозь густую толпу, не задерживаясь, как расческа по макушке плешивого. Впереди маячила сексуальная попка, прикрытая робкой полоской стрингов и прозрачными, как стекло белыми брючками. Отказать себе в удовольствии? Нет! Алан быстро, хотя и с трудом нагнал ее, раздвигая плечами непонятливых пеньков – пенсионеров и провел рукой по станку, разделяя оба полушария. В такой толчее девушка не могла даже толком оглянуться, а уж понять кто из толпы такой охочий до ее телес, тем более. Тело девушки дернулось, но Алан не стал дальше искушать судьбу, хватит, и так жар в паху стал невыносим. Внизу толпа рассосалась. Алан довольно комфортно устроился, облокотившись спиной о поручень, специально выпятив пятую точку в лицо крайнего пассажира. Хотелось драки. Пассажир пожилой мужчина пыжился, гневно сопел, нарывался одним словом на неприятности, но так и не решился сделать замечание. Убийца уже собирался начать задирать его, как удачи сама приплыла мне в руки. В вагон ввалились трое студентов. Почему студентов? Не знаю, так показалось, вид у них был больно беззаботный, лоботрясный. Рабочие ребята в это время не ездят и не голосят так оптимистично на весь вагон. Один из приятелей наступил Алану на ногу и вместо того, что бы подарить себе шанс выжить – извинившись, громко ойкнул. Вы понимаете? Лох наступил на ногу и ойкнул. В паху потеплело от ожидания избиения. Эти томительные секунды Алан любил почти так же, как и процесс ломания личностей, ну может чуть меньше, но свой кайф в этом есть. – Ты чего ойкаешь педрилка? – ударил кошкодер парня по спине хитро сжатым кулаком, в болевую точку, так что бы всю спину мгновенно обожгло стекающим к низу огнем. Придурок опять ойкнул и повернулся к нему, его лицо всего от одного удара сменило цвет, кожа потемнела, глаза налились чернотой, тело уже знало о готовящейся боли. Остальные жертвы недоуменно уставились на кавказца, росту в обоих было предостаточно, что бы составить здоровую конкуренцию, на первый взгляд. Парни что-то уловили в глазах Алана, и часто-часто извиняясь, двинулись в другой конец вагона. Суки недоделанные. А хрен с ними, все равно один из вас послезавтра подохнет от удара отсроченной смерти, почечная недостаточность штука такая, может и молодого внезапно свалить, берегите здоровье с голоду, а честь с первой бани, да и выходить пора. Шкала настроения выросла.