— Нет. Этот наборчик даже для столяра подобран непрофессионально, а уж для опытного сотрудника КГБ, начинавшего ещё в НКВД, и подавно. Гражданин капитан, сразу возник резонный вопрос, вы собираетесь из меня информацию выпытывать, или решили табуретку выстругать? Как я смотрю и для того, и для другого, выбор инструмента так себе.
— Да он издевается — грозно прорычал полковник Гаврилов, сидевший на стуле в стороне, прямо под треногой с камерой. Оскалившись, он встал, подошёл к столу и включил лампу, направленную прямо мне в глаза.
Немного ослепленный, я недовольно покачал головой и тяжко вздохнув, едва не обозвал присутствующих дебилами.
— Да нет, это вы сами над собой издеваетесь — пробурчал я и посмотрел на капитана, зачем-то взявшего из чемоданчика деревянный молоток и теперь рассматривающего его с таким видом словно видит его в первый раз. — Вы же офицеры Комитета Государственной Безопасности. Причем опытные. Наверняка провели сотни вполне нормальных допросов. А сейчас разыгрываете передо мной довольно таки херовый спектакль, с применением непрофессионального столярного инструмента. Я же вижу, что это всё для вас непривычно.
— Ты думаешь, я не смогу это применить? — зло прорычал капитан и угрожающе потряс молотком перед моим носом.
— Гражданин капитан, почему же не сможете, с дуру, да предварительно влив в себя двести грамм коньяку, обязательно сможете применить. Только вот будет ли от этого толк? Вот в чем вопрос — подчёркнуто печально поинтересовался я.
Если честно, подсмотрев за этими двумя, я понимал, что они просто хотят воспользоваться шансом и за счёт вытрясенной из меня информации, хорошенько приподняться. И особенно этого хочет, явно очень амбициозный, полковник, скорее всего имеющий прямой канал связи с самим Андроповым. В принципе я его понимал, Кукловод скорее всего, долгое время, использовал его как свою шестёрку, даже не задумываясь о тайных хотелках комитетчика. И вот теперь полковнику Гаврилову это надоело.
Правда было совсем непонятно, почему Гаврилов вообще на подобный бунт решился, да ещё и привлек к этому своих подчинённых. Скорее всего, с того момента, когда я видел его рядом с Боткинской больницей, что-то изменилось и вполне возможно в этом как-то косвенно виноват я.
Около получаса назад, после того как снова требовательно зазвонил черный телефон, мой призрак рассеялся. Немного поразмыслив я пришёл к выводу, что отвертеться от допроса всё равно не удастся и мне необходимо свести к минимуму повреждения, которые могу получить в процессе. Именно из-за этого я и выбрал подобный тон для общения.
— Вот сучонок, у самого молоко на губах не обсохло, а все туда же, начинает поучать стариков — зло проворчал полковник, тем самым, даже не желая этого, дав понять, что он настроен чересчур решительно. — Лейтенантик, а может ты сам можешь нам что-то предложить, пока не началось? — спросил он.
— Предлагаю, отпустить меня — тут же сказал я, продолжая жмуриться от яркого света лампы.
— Отпустить! — воскликнул полковник и его возмущенный взгляд встретился с округлившимися глазами капитана.
— Да — подтвердил я. — Разумеется перед этим я подпишу любой документ о сотрудничестве и вообще любые составленные вами бумаги. Кроме этого я расскажу всё о чём вы спросите. Таким образом, вы будете прикрыты со всех сторон.
— Бумаги, это конечно хорошо, рассказы тоже — проговорил полковник и я увидел на его лице некую степень удовлетворения. — Но зачем мне тебя отпускать? Что конкретно я получу взамен твоей свободы? И вообще зачем она тебе эта свобода? Ведь зная какие силы сейчас задействованы, я отлично понимаю, что ты лейтенантик буквально обречён на плохой финал, если конечно ты не будешь с нами сотрудничать.
— А если я смогу убрать с дороги того темного, чей кары вы все так сильно опасаетесь. Ведь тогда, та часть структуры КГБ что оказалась под его влиянием, наверняка от него освободится. Случайно ни этого ли вы больше всего желаете?
Выслушав мое неожиданное предложение, полковник выключил камеру, затем повернулся к зеркальной стене и скрестил руки, видимо тем самым дав знак чтобы техник прервал аудиозапись допроса. Одновременно с этим, недовольный капитан, кинул деревянную киянку на стол и затравлено осмотрелся.
Нет, я отлично понимал, что в глазах кгбэшников точно не выгляжу фигурой способной разрешить столь серьёзную проблему. Я просто хотел вызвать у них сомнение и заставить задуматься. И как сразу стало понятно, это мне удалось.
— Убрать с дороги темного. Ты думаешь, что тебе в этом помогут те фокусы с щёлканьем пальцами и вызовом крохотного огонька? Или ты покажешь ему как ловко можешь поднимать пятиконечную монетку, и он умрет от смеха? — с издёвкой выдал полковник. — Да ты знаешь какой он сильный?
— Полковник, а вы никогда не задумывались, зачем Кукловод гоняется за таким бесполезным, как вы выразились фокусником как я? — в свою очередь спросил я. — Такой могущественный, и очень влиятельный товарищ, под чью дудку с удовольствием пляшут некоторые члены ЦК и крупные партийные функционеры, не может сам справиться с какими-то лейтенантиком и привлекает на для его поимки свору ручных сотрудников КГБ СССР. А может он и вправду видел, что я на самом деле могу и теперь меня побаивается?
— Сейчас ты наглый гадёныш точно ничего не можешь — уверенно изрёк полковник и указал на подключенный к большому аккумулятору прибор, который как я догадывался не позволял силе проникать и концентрироваться во мне. — Этот прототип аппарата создали для военного спецназа специально чтобы группы могли нейтрализовать любую паранормальную херь.
— Аппарат конечно хорош — признался я, отлично понимая, что под его влиянием так и не накопил энергии для создания ещё одного теневого призрака. — Однако, что-то я не видел, чтобы его применяли ликвидаторы против аномалий. Значит его действие пока неудовлетворительно.
— Аномалии! — Полковник Гаврилов усмехнулся. — А много ли ты их салага видел, этих аномалий?
— Мне, вполне достаточно — ответил я и внезапно осознал, что за короткий срок уже с десяток раз побывал в совершенно разных аномалиях. Получалось, что они меня словно сами преследовали.
— А что ты насчет этого скажешь? — спросил Гаврилов и достав из кармана пиджака, показал мне монокуляр.
— Скажу, что с этой штучкой нужно обходиться поаккуратнее — предупредил я, уж точно не собираясь рассказывать зачем нужен прибор.
— Да мы уже заметили, смотреть туда невозможно, сильно слепит, и голова потом кружится — недовольно проворчал капитан.
— Говори, зачем этот прибор нужен? — настоятельно переспросил полковник.
— Я обычно с помощью этого заглядываю в бутылку, но вам не советую — вполне честно ответил я.
— Да он же заговаривает нам зубы — процедил Гаврилов и посмотрел на капитана. — Боря, а раздроби-ка лейтенантику коленную чашечку.
Среагировав на приказ, бывший нквдэшник снова схватился за деревянный молоток и в нерешительности замер.
— Ага, раздробить коленку чтобы потом меня носить на допрос. Гениальное решение. — Я недовольно покачал головой. — Да давайте уж валите меня на глушняк, чтобы я никому не достался. Так от меня будет точно больше толку.
— А что ты предлагаешь? Что с тобой таким наглецом делать? Или опять попросишь отпустить? Так запомни такое у тебя точно не прокатит — заявил полковник Гаврилов.
— Так зачем же членовредительством заниматься, вы ещё даже не попробовали у меня просто спросить, что я знаю о том, что происходит?
— Ну и что же ты знаешь?
— Да не особо много — честно признался я. — Но несмотря на это похоже побольше чем знаете вы. Например, я знаю, что некий темный очень долгое время помогал сначала НКВД, а потом и КГБ СССР с выявлением всяческих реально действующих агентов иностранных разведок, пособников нацистов и внутренних противников Советского строя. В результате он завоевал непререкаемый авторитет, но одновременно тем самым и некоторым образом ослабил структуру КГБ.