Ведьмак снова выматерился, вскочил и выковырял из-за пояса скелет большой щуки, благоухавшей зерриканскими специями.
Нет? Не читал? Ну, я так и думал. У вас, у мутантов, у всех косоглазие, чтоб можно было одновременно в разные стороны двумя глазами смотреть. Где уж вам читать-то… Извини, пошутил! — быстро пробормотал Нивеллин, видя, что Геральт отдирает вторую игрушку от пола.
Ну, значит, Фрейд, который Зигмунд, он, зараза, все понимал. Тут ведь что, зараза, получается? Все, так сказать, травмы, которые выпали ребенку в детстве, понимаешь, на долю, потом влияют на его характер! Улавливаешь, Геральт?
Не совсем, — мрачно ответил ведьмак, садясь к столу. Чугунную игрушку он угрожающе поставил рядом.
Ну как же! Вот представь, был ты, зараза, маленький совсем. Месяца два, например. И упал на тебя сверху… э-э-э… утюг! Ты потом вырастешь, помнить этот случай, ясно, не будешь…
Как сказать! — поежился ведьмак.
Не будешь! — тоном, не терпящим возражений, продолжил монстр, — А вот утюгов будешь бояться! И не будешь понимать, почему. Вот такая она зараза, ента психоанализа! — довольно заключил хозяин замка.
Интересно, никогда не думал, — ответил ведьмак.
Ты вот, Геральт, чего больше всего не любишь?
Не знаю… Поезда, наверное. Или еще штуку такую, нож для чистки рыбы.
Га-га-га-га-га! — басом заржал Нивеллин, — Поезда? То-то у тебя башка такая сплюснутая! А рыбочистка — это когда вы, мутанты, в Каэр Морхене по весне чешуей обрастаете, и чесотка у вас, и зуд…
Монстр с грохотом нырнул под стол; чугунная игрушка, блестя болтами и воя как снаряд, пронеслась у него над головой и вдребезги разнесла витраж с изображением жития святого Хрюнделя.
Полно замок-то ломать, зараза! — обиженно прогудел из-под столешницы Нивеллин.
Ладно, вылезай, — остыл ведьмак, — Но больше так не шути.
Нивеллин выбрался и сел в кресло, возмущенно хлюпая носом. Геральт решил перевести разговор на другую тему. В конце концов, он совсем не для того сюда приехал, чтобы устраивать дебоши.
Тоскливо тебе, наверное, здесь одному? — задал ведьмак наводящий вопрос.
Тоскливо? Вот уж нет! — жизнерадостно возразило чудовище, уминая уже восьмого рябчика, — То есть было, конечно, тоскливо, пока я с Вереной не познакомился.
А кто это, Верена?
У-у! Ты не знаешь мою красавицу-Верену? Да она в магазине продавщицей работает, знаешь супермаркет на перекрестке? Вот там.
Нивеллин, ты говоришь, тут супермаркет есть? Мне кое-что купить надо.
А, зараза, нет проблем, я тебе объясню! Дожирай свое филе и пойдешь, успеешь до перерыва.
Нивеллин рассказал ведьмаку, как добраться, попрощался и ушел спать в тумбочку.
Через час Геральт уже привязывал свою гнедую кобылу Плотку возле магазина. Из дверей супермаркета доносилось нежное пение. Медальон в виде волчьей головы на груди Геральта предупреждающе задрожал, вызывая зуд за пазухой. Вот оно как, оказывается… Магия! Ведьмак ступил под гулкий свод помещения. Он коснулся пальцами колдовского медальона; в ответ медальон нервно чихнул и выругался матом. Значит, дело слишком серьезное. И тогда он ее увидел. Она прильнула к большому кассовому аппарату, обняв замшелый и облепленный жевачками пластик маленькими ручками, такими белыми, что казались прозрачными. Из под бури перепутанных черных волос блестели, уставившись на него, огромные, широко раскрытые глаза цвета антрацита. Тоненькая девушка в белоснежном платье, она была очень красива. Создание, прильнувшее к заплеванной кассе, поворачивало вслед за ведьмаком свое личико с выражением неописуемой тоски, полное прелести, которая показывала, что песня еще не окончена.
Извините, — смиренно начал ведьмак, — Меня интересуют компоненты для бальзама «Экстаз вурдалака». Ну, знаете, настойка из мухоморов, черемицы, кретин-травы…
Потом немного зарубись-корня, сопли летучих мышей и еще кое-что… Если вас не затруднит, посмотрите, пожалуйста.
Услышав акцент жителя Ривии, продавщица преобразилась. Маленькое личико приобрело жуткое выражение, черные глаза сверкнули.
Нет у нас никаких компонентов, и вообще ничего такого нет! — резко ответила девушка.
Ну, тогда я возму мухоморов и сам сделаю настойку. Будьте так добры…
Девица плюхнула коробку с мухоморами на весы.
Пять оренов! — рявкнула она.
Извините, — вдруг сказал Геральт, — Те мухоморы, что сверху — еще туда-сюда, но те, что внизу — совсем гнилые.