Ведьмак смотрел ей вслед, твёрдо зная, что Йен вернётся через пару минут, а сам вспоминал, как год назад она покидала тот переулок, а он даже не был уверен, увидятся ли они когда-нибудь снова. И вот — встреча. Спасение жизни, волнующие разговоры, вновь разгорающиеся чувства — и ни слова о размолвке и вине Геральта. Йеннифэр предпочла не думать об этом, так же, как и о Цири?
Геральт во второй раз откинул одеяло и сел. Чувствовал он себя прекрасно. Конечно, лёгкая боль в области ранения присутствовала и при резких движениях она заметно усиливалась, но в остальном ведьмак был здоров и полон сил. Слава магии.
Этажом ниже открылась дверь, и тут же послышались неразборчивые трели Лютика. Тут Йеннифэр что-то вбросила в этот суматошный поток, два слова, — и поэт заткнулся, а затем его топот загрохотал повсюду. Через пять секунд он был в комнате.
— Геральт!
— Да, я жив, я в порядке, можешь не волнова…
— Они у нас дома, Геральт!
— Кто? — опешил ведьмак и в тот же момент сам догадался.
— Да охотники эти! Там же мои вещи! Мои черновики! И… О нет… — Лютик вдруг побледнел.
— Что? — спросил Геральт, ожидая худшего.
— Я же не вышел из социальной сети…
— Лютик.
— Мои переписки…
— Лютик!
— И фотографии…
В комнату вернулась Йеннифэр со стопкой одежды в руках.
— Держи. — Она протянула вещи Геральту. — Всё остальное было пропитано грязью и кровью, пришлось выбросить. Что с Лютиком?
Поэт смотрел в стену и беззвучно шевелил губами, видимо, подсчитывая виртуальные потери.
— Серьёзная психологическая травма. Дай ему время.
Тёмные джинсы и простая белая рубашка идеально подошли ведьмаку, словно только его и дожидались. Геральт не стал дальше развивать эту мысль, опасаясь, что Йен может её подсмотреть, и сосредоточился на закатывании рукавов.
— Давай по порядку, — обратился он к чародейке, которая вернулась на стул. — Ты дождалась Лютика и перенесла нас сюда, к себе домой? Это ведь твой дом?
— Да. — Йен перевела взгляд на поэта, который всё ещё стоял в дверях. — От него тогда было сложно добиться точных объяснений того, где вы живёте, а телепортироваться втроём наугад очень рискованно, так что я решила отправиться домой.
— А ночь мы провели здесь.
— И утром Лютик решил вернуться.
— И что ты там увидел? — обратился Геральт к другу.
Поэт вздохнул. Поэт закрыл глаза и вздохнул ещё раз. Поэт сел на край кровати.
— Фургон, — грустно ответил он. — Людей у входа в подъезд. — Тут в его голос вкралось самодовольство. — Я, конечно, сообразил, что происходит, и прошёл мимо. И следил, чтобы хвоста не было.
— Но с чего ты взял, что это именно охотники?
— Ну, а кто же ещё, Геральт? Ты много кому успел насолить? — Ответ прозвучал достаточно сухо, и ведьмак в очередной раз напомнил себе, что, несмотря на зачастую шутовское поведение, Лютик далеко не дурак. — Форма у них была такая же, как у вчерашних… трупов.
В комнате повисло молчание, ещё более глубокое, чем-то, что было час назад, когда ведьмак спал. У прибывших из другого мира были разные, но объединённые одной проблемой мысли. Йен думала о том, что теперь её гости не могут вернуться домой и что на какое-то время им придётся здесь задержаться. Геральт размышлял о вчерашней встрече с охотниками и об их сегодняшнем ответе, и о том, чему тут, собственно, удивляться. Лютик же всё ещё переживал из-за утраченных вещей.
— Так что всё-таки произошло вчера? — прервала тишину Йеннифэр.
Геральт не умел рассказывать истории так, как это делал Лютик: ярко, красочно, вкладывая эмоции в каждое слово, погружая слушателей в транс, из которого они не могли выйти, пока мэтр не закончит. Нет. Ведьмак рассказывал сухо и монотонно, но в деталях, благодаря чему Лютик и Йен максимально подробно увидели вчерашние события.
Когда Геральт упомянул о попытках создания ведьмаков, чародейка заинтересовалась, вновь наклонившись поближе.
— Я собираюсь проникнуть туда, — сказал Геральт. И обратился к Йен: — Очень надеюсь на твою помощь.
Она выпрямилась, сменила положение ног, перекрестив их по-другому, и задумчиво проговорила:
— Вчера тебя чуть не убил один-единственный отряд. А сегодня ты рвёшься в главный улей. Раненый.
— Ты же понимаешь, что я не могу это так оставить.
— Так, стоп, погодите, — очнулся Лютик. — Вы же не серьёзно? В смысле, они же выглядят как самые крутые ребята этого мира, и мы уже им насолили достаточно.
— У них в распоряжении знания о ведьмаках, о наших зельях, отварах, оружии и многом другом, что держали в секрете сотни лет. Только этого достаточно, чтобы нанести им визит. — Геральт видел, как многочисленные возражения скапливаются на губах поэта, готовясь выплеснуться наружу, а потому добавил: — Если бы охотники умыкнули единственный сборник твоих стихов, ты бы простил им это?
— Они и так умыкнули, — мрачно ответил Лютик.
— А теперь представь, что они не просто держат эти знания у себя, а вовсю используют их. — Белый Волк помолчал, подбирая слова. — Мы делали ведьмаков из детей, с тщательной подготовкой и помощью Предназначения. Выживали лишь четверо из десяти — и мы обучали их, воспитывали и тренировали, чтобы они стали профессиональными убийцами чудовищ. В этом мире чудовищ почти нет. И тратить годы на воспитание новых ведьмаков никто не будет. Если охотникам удастся создать ведьмаков, это будет просто… военная сила. Тупые маньяки со сверхсилами, не имеющие цели. Брэен был бешеным зверем, они будут в десятки раз хуже. — Геральт увидел, что и Лютик, и Йеннифэр осознают серьёзность ситуации, и это приободрило его. — И время работает против нас. Охотники проводят эксперименты на взрослых людях, что сильно усложняет процесс, да и Брэен не мог предоставить им всю необходимую информацию — всей не обладает уже никто, — но в этом мире наука так развита, что… я не знаю, сколь многое им удалось. Может, мы уже опаздываем. Может, ещё день — и придётся противостоять десятку таких, как я. Не знаю.
Геральт замолчал, чувствуя себя непривычно после такой длинной речи. Шевельнулась Йен.
— Торопиться мы тоже не можем, — сказала она. — Нам нужен план, а тебе — минимум день отдыха.
— Не нужен мне…
— Не глупи, Геральт! Я тебе жизнь спасла, сделай милость, побереги её хоть денёк! — Чародейка встала и перевела взгляд на поэта. — И ты, Лютик, побереги его жизнь. А мне надо кое-что сделать. Поговорим позже.
Йеннифэр постояла пару секунд, но ответа не дождалась ни от одного, ни от другого, а потому вышла из комнаты с поджатыми губами. Друзья продолжали хранить молчание и следующие несколько минут, и даже тогда, когда внизу громко хлопнула дверь. Наконец Лютик перебрался на стул, ранее занятый чародейкой, и обратился к ведьмаку. Смотрел поэт на стену.
— Геральт, я не думаю, что Йен согласится тебе помочь.
— Почему? Я ведь объяснил, как это серьёзно.
— Да, я знаю. Но понимаешь… — Лютик запнулся. — Йеннифэр… Она не такая как мы.
— Что ты…
— Ну же, Геральт, посмотри на нас. Мы живём настоящим, от премии до премии, ничего не планируем, просто ждём возвращения Цири. А Йеннифэр — ты же её знаешь — так не может. В течение года, когда мы жили только для себя, она исследовала этот мир, налаживала связи, строила планы на будущее. Видишь, какой у неё дом? А потому что она умеет находить дорогу в обществе. Как и в нашем мире, здесь Йен весьма известна, и она дорожит своим положением. А кроме того…
— Лютик…
— Кроме того, никто не знает, что она — чародейка. — Поэт повысил голос, не давая Геральту себя перебить. — Представляешь, как она рисковала, телепортируясь к тебе, в самое сердце побоища? Да если бы её просто заметил кто-нибудь в таком районе — поползли бы неприятные слухи. А тут ещё и такие фокусы! — Лютик перевёл дыхание и сразу же продолжил, видимо, опасаясь, что ведьмак снова что-то скажет. — И теперь ты просишь её ворваться в крупнейшую организацию этого города, демонстрируя направо и налево свои способности. Понимаешь? Это нам с тобой терять нечего, а ей — ещё как есть. Йен не пойдёт на это. Даже ради тебя.