Аптекарь накинул на себя темно-зелёный плащ с высоким воротом. Материя была явно дорогая, гладкая, переливающаяся в тусклом свете фонарей, что уже зажгли в городе. Под плащом он прижимал к себе кожаный чемоданчик с массивными застёжками. Когда он чуть приподнял руку, чтобы поправить ворот, плащ раскрылся, и я заметил детали его одежды — дорогая вещица… Из чемоданчика донёсся лёгкий звон, когда телега наехала на что-то.
Кучер не сразу согласился довезти нас до места, указанного Галошей. Когда мальчишка назвал точный адрес, мужик фыркнул и начал ворчать, что это «дыра, выгребная яма, а не место для лордов». Однако семь шиллингов, что я положил в его карман, быстро изменили его мнение. Спустя полчаса пути мы остановились.
Район действительно оказался удручающим — почти заброшенные улочки, словно само время застыло здесь в грязи и бедности. Узкие дома с покосившимися крышами, облезлыми стенами и тёмными окнами были похожи на призраков.
Здесь царила нищета, пьяницы валялись на мостовой, а редкие проститутки, обтянутые рваными платьями, блуждали по улицам. Старики с пустыми глазами и почти беззубыми ртами сидели у дверей, словно их забыли забрать родственники.
Но больше всего меня поразили дети — повсюду, на каждом шагу, стояли, бегали мальчишки и девчонки в возрасте от трёх до шестнадцати лет. Грязные, худые, с голодными глазами, они смотрели на нас так, будто мы были чем-то совершенно чуждым.
Галоша махнул рукой, указывая путь, и повёл нас через улицу. Мы свернули налево, и вскоре нашему взору предстала настоящая разруха — заброшенные дома стояли вдоль дороги, многие уже наполовину разрушены. Но по мере продвижения число детей вокруг нас только росло, как будто они выползали из своих укрытий, чтобы посмотреть на незваных гостей. Фаррингдейл дважды тихо, но зло выругался, и каждый раз дети расступались, шепча что-то друг другу. Его проклятия оказались сильнее их любопытства.
Наконец, мы добрались до нужного дома. Полуразрушенный, он был завешан тряпками, которые кто-то явно использовал, чтобы хоть как-то сохранить тепло. Тяжёлые чёрные пятна на стенах и окнах говорили о том, что здесь часто топят «по-чёрному», прямо в помещении.
Я первым шагнул внутрь, следом за мной вошли Галоша и Фаррингдейл. В воздухе висел густой запах гари и сырости, едкий дым проникал в лёгкие, вызывая неприятное жжение. Осмотревшись, я увидел, что внутри почти ничего нет — только старые доски, горшки и остатки какой-то мебели. На полу валялись грязные тряпки, которые, судя по всему, служили постелью.
Чуть дальше стояла группа подростков, около десяти человек, все грязные, чумазые, в рваной одежде. Они окружили нечто, что, видимо, должно было быть кроватью, хотя скорее это было просто ее жалкое подобие, грубо сколоченное из неоструганных досок.
Мы подошли ближе. На этом королевском «ложе» расположился Цапля. Он был ужасно бледен, словно жизнь вытекала из него вместе с кровью. Рядом на полу — тёмные пятна, ещё совсем свежие, и они говорили о том, что рана оказалась глубокой.
Фаррингдейл присел на край лежанки и окинул Цаплю внимательным взглядом.
— Кто выдернул нож? — спросил аптекарь резко, указывая на рану.
Один из пацанов, без уха, поднял руку, но тут же получил тяжёлый удар по голове.
— Идиот! — прошипел аптекарь. — Из-за тебя он потерял крови больше, чем нужно!
Пацан поджал губы и отступил назад, пряча голову в плечи.
— Так я… это самое… хотел помочь, — бормотал он, но никто уже не обращал на него внимания. Остальные подростки также отступили, давая аптекарю пространство для работы.
Фаррингдейл начал осмотр Цапли. Он с профессиональной ловкостью открыл свой чемоданчик, откуда донёсся тихий звон металлических инструментов.
— Милорд, вы и сами могли бы справиться, — хитро прищурившись, пробормотал Фаррингдейл и бросил на меня косой взгляд.
— Не твоё дело, — холодно оборвал я его. — Занимайся
Через час аптекарь тяжело вздохнул и утер пот с лица, явно вымотанный работой. Он с каким-то странным удовольствием достал из своей коробки жевательный табак и запихнул себе в рот, нервно причмокнув.
— До утра сопляк бы не дотянул, — пробормотал аптекарь, глядя на Цаплю и нервно щурясь. — Я, конечно, не чудотворец, но этому парню повезло, что я был рядом.
— Сейчас всё хорошо? — уточнил я, окинув взглядом лицо подростка.
— Ну, жизни больше ничего не угрожает, кроме её самой, — с усмешкой развёл руками Фаррингдейл, глядя на меня. — Рану я прижёг и зашил. Залил в него зелье. Ещё три бутылька дам для восстановления…