Из недавнего, на памяти горифэльцев случилась необъяснимая буря. На город ни с того ни с сего налетело черное облако и выпал дождь из дохлых лягушек. Нужно отдать должное, маги убирали их с улиц наравне с горожанами. Проктопулус даже выплатил немалую сумму в казну Горифэла. Правда наместник и главный казначей утверждали обратное, но оставим это на их совести.
Жизнь в славном городе шла своим чередом. Время великого маэстро было расписано по минутам. Днем он вел записи, а вечерами с группой избранных магов проводил эксперименты. Случались в его плотном графике окна и в такие моменты Проктопулус грустил.
Как на зло выдался один из таких вечеров. Последний неудачный эксперимент разнес любимую лабораторию в щепки. Хорошо, что у него была бесплатная рабочая сила и ученики покорно восстанавливали святая святых башни по крупицам, изредка прерываясь на пищу и сон.
Проктопулус, которого частенько величали не иначе как Маэстро Тонких Материй, подошел к окну. Полная луна, похожая на сырный круг, осветила непропорционально большую голову, седую козлиную бородку, мохнатые брови домиком и огромные умные глаза. С раннего детства Проктопулус понимал насколько жалок его внешний вид и долгое время из-за этого страдал. Он терпеливо сносил издевки сверстников, надеясь, что в будущем компенсирует недостатки выдающимися умственными способностями, но реальность оказалась жестока.
– Эхе-хе, – вздохнул маг и подпер голову ладонью.
В такие ночи ему особенно ярко вспоминались призраки давно минувших дней. Белокожая Лизетта, длинноногая Иветта, пышногрудая Жорожетта и даже вредная ведьма Фрунгильда. Объединяло этих женщин одно – в свое время они дали Маэстро от ворот поворот. Вся соль заключалась в том, что не было в жизни Проктопулуса женщины поступившей иначе.
Нахмурив брови, Маэстро отошел от окна. Пытаясь себя чем-то занять, Проктопулус скользнул взглядом по книжным полкам. Древние фолианты манили знаниями предшественников, но маэстро давно их прочел, некоторые не по одному разу.
От нечего делать он спустился в лабораторию, проверить как идут дела. Бледные, местами посиневшие от недосыпа и истощения ученики даже ночью не прерывали работы по восстановлению.
– Ты, – щелкнул пальцами Проктопулус, пытаясь вспомнить, как зовут ученика, – Морис…
– Мортимэр, учитель, но если прикажете стану Морисом, – раболепно произнес ученик, который учился у него дольше всех.
– Морти, сколько осталось?
– С текущим темпом еще три дня, учитель.
– Почему так долго?! – с раздражением воскликнул Проктопулус.
Уже две ночи Маэстро маялся бездельем и оно его убивало.
– Два с половиной, учитель, – заскулил Мортимэр, – я вытащу из лазарета обгоревших Броди и Стэна. Они будут рады помочь…
– Если так, то почему не сделал этого раньше?!
Мортимэр побледнел. Махнув на него рукой Проктопулус удалился. «Бездари, все без исключения бездари!» – думал Маэстро, возвращаясь на самый верх башни. «Мало того, что в расчетах напортачили и взрыв устроили, вдобавок за испытуемым номер шестьдесят девять не уследили! Выгнать. Всех пора выгнать! Пусть у второсортных магистров обучаются!», – ворчал Проктопулус.
Группа магов уже отправилась на поиски беглеца, но шансы найти его были ничтожно малы.
«Кто бы мог подумать, что инновационное устройство окажется рабочим», – размышлял Проктопулус. Подопытные крысы, которым «посчастливилось» стать первыми летчиками в телепортационный туннель, по частям исчезали с платформы в неизвестном направлении. А вот подопытный шестьдесят девять отправился полностью укомплектованным и Проктопулус испытывал по этому поводу смешанные чувства. С одной стороны, он радовался удачному эксперименту. С другой, расстроен исчезновением любимой игрушки.
– Как же все неудачно сложилось, – вздохнул Великий Маэстро и помрачнел.
Реализация плана его грандиозной мести откладывалась на неопределенный срок. Впрочем, он привык к трудностям, нужно просто подождать, а там…
А там все, кто смеялся, издевался и подтрунивал над маленьким, несуразным и беззащитным мальчиком горько пожалеют и их дети, внуки и правнуки расплатятся за жестокость отцов! Уж Проктопулус за этим проследит! У него и тетрадочка специальная имелась, куда он с раннего детства аккуратно записывал имя, дату и суть обиды.