– Нет.
Она хмыкнула и попросила:
– Давайте ваши документы. Портфолио есть?
– Что? – вопрос загнал меня в тупик, но я вспомнила, что означает заковыристое слово и снова отрицательно качнула головой. – Я ведь рукоделием занималась больше для себя... – не рассказывать же про амулеты на продажу?
Повисло молчание, наполненное шелестом бумаг. Просмотрев все документы, завуч протянула их обратно и постучала ногтями с интересным маникюром по столешнице.
– Не могу сказать, что вы нам подходите. – Наконец-то отмерла она, а я увидела караем глаза, как рыжая Жанна подаёт ей какие-то знаки, размахивая руками и корча гримасы. – Но всё равно решение принимаю не я. Приходите завтра к одиннадцати, Оксана Викторовна будет на месте, поговорите с ней. Директор, – добавила она на мой вопросительный взгляд.
Я уходила в растрёпанных чувствах. Есть ли смысл звонить или идти в другие места? Или понадеяться на то, что разговор с директором будет более благополучным...
– Стой, Ксюша! – уже на лестничной площадке остановила меня Жанна. – Ты помогла, хотя могла и отказаться... Представь, все должны были выйти сегодня, готовить школу к началу учебного года, но нашлись халтурщики! А кто пришёл, тот каждый своим делом занят... приходится самой тяжести таскать, – тараторила женщина, положив одну руку мне на плечо. – Слушай, я что тебе сказать хотела, – заговорщически приблизила лицо ко мне и зашептала: – Ты завтра принеси, если есть что из рукоделия. Оксана Викторовна у нас женщина добрая, если понравишься, возьмёт!
Похлопала меня по плечу и резво побежала наверх.
На улицу я вышла уже не такая расстроенная, окрылённая надеждой.
Прода 9.09.
По пути домой снова зашла в магазин, закупавшись уже серьёзнее, и вспомнила всё, что можно показать вместо удостоверения о своей состоятельности как рукодельницы. А смогу ли научить всему этому кого-то? Не знаю, но попробую!
Итак, у меня есть плетёные корзинки – это раз. Плела некоторые из них не из лозы, а из скрученных газетных трубочек – так детям будет проще и дешевле для меня.
Два: баночки для специй, которые я тоже взяла с собой – когда-то увлекалась керамикой. Вообще, лепить можно много из чего… Хоть из пластилина, хоть из солёного теста, или массы из папье-маше. Ещё давно хотела попробовать сделать массу для так называемого «холодного фарфора».
Вязаные и сшитые вещички, многие из которых с вышивкой – у меня их множество – это три.
Ещё удачно прихватила стакан для карандаше и ручек и шкатулку основой для которых раньше были банка из под консервированных оливок, которые очень любит папа, и небольшая коробка из плотного картона.
И что из всего этого можно подарить директрисе? Ой, ещё украшения же! Вот что-нибудь и подберу, бусы, например.
Уже рядом с домом моё настроение резко изменилось: во дворе сидела Тамара Фёдоровна. Старушка сразу же меня заметила и, соскочив с лавки, на крейсерской скорости понеслась навстречу. Прошмыгнуть к подъезду я уж не успевала…
Пришлось срочно согнать страдальческое выражение с лица и натянуто улыбнуться.
Но радостно сияющая вовсе не слепыми глазами и парой золотых зубов женщина вдруг остановилась. Как на стену налетела. Её сморщенное лицо менялось с невероятной скоростью – ещё быстрее, чем она до этого бежала.
Недоумение, удивление, шок и паника – пожалуй, так, если я правильно всё поняла.
Не успела ничего сделать или сказать, как чересчур активная пожилая соседка снова бежала, только в этот раз от меня, при этом изредка оглядываясь через плечо. Как будто боялась, что я побегу за ней…
Как странно.
Недоумение неожиданно сменила догадка: надо было попробовать посмотреть на Тамару Фёдоровну внимательнее. Только теперь было поздно.
Почему я такая рассеянная и неосторожная? Недаром папа переживает...
Надо взять на вооружение привычку присматриваться к окружающим внимательнее, а то расслабилась, решив, что в городе крайне мало собратьев. Ведь если есть серьёзные организации, то и подведомственных должно быть немало.
До нас никакой информации не долетало. Или просто я не в курсе? Ведь не придавала значения подобным вещам. Особенно последние годы совсем ушла в себя, свои дела…