- Возможно, она из тех людей, чьи данные в нашем паспортном столе сгорели в войну, вот Никанорову и не попалась ее карточка. Это я ее помню... Возможно, если бы я тогда, зимой, проглядел внимательно список Никанорова - никаких бы проблем не было. Взяли бы они там, в Архангельске, эту Марию Плюнькину в оборот, да и тряханули бы, почему она скрыла, при опросе свидетелей, из каких мест родом.
- Все так... Но тогда, выходит, мы определили третью точку треугольника. Семья, разъехавшаяся откуда-то на заработки в разные стороны... Вот что, свяжись с Архангельском, пусть они займутся этой Плюнькиной. Хотя столько времени прошло, год почти. Боюсь, ее там давно и в помине нет. Эх, упустили мы...
- Кто ж знал.
- И архивы предвоенные сгинули, негде сверить... Вот что. Дай еще в Москву запрос, на Свиридова, не проходит ли он центральной картотеке. Одного из людей с запросом пошли.
- Может, мне самому съездить? Дело серьезное.
- А кто за старшего останется? Ладно, Илюшку посажу. И вправду лучше, чтобы ты лично сгонял. Подготовь запрос мне на подпись. И вот еще что, - остановил Высик Берестова уже в дверях. - Как ты думаешь, Деревянкин к нам не из Архангельска пожаловал?
- Уже подумал, что такое вполне может быть.
- Давай его сюда, попробуем тряхануть. Да, перед тем, как доставить, возьми у него пальчики, и пусть в Москве их тоже сверят.
Высик начинал испытывать нечто вроде охотничьего азарта. Кажется, многое сходилось одно к одному Но возникали и новые вопросы: случайно ли Деревянкин появился в день очередного преступления? Если он хоть как-то причастен к происходящему, то почему так глупо засыпался в электричке на мелком воровстве? Положим, Деревянкин курьер... Чей? С каким поручением?
Житейский опыт подсказывал Высику одну догадку: если Деревянкин - курьер, то по дороге с ним что-то стряслось, и он решил, что за решеткой ему будет безопасней, чем на встрече с теми, к кому его направили - воровал, чтобы засыпаться, такое случалось... В свое время перед Высиком прошел один тип, который, затеяв драку, схлопотал два года за сломанную противнику челюсть - а потом выяснилось, что он таким образом пытался улизнуть от ответственности за убийство, исчезнув в лагерях. Воображал, что, если его посадят за одно преступление, то другое, более крупное милиция с ним не свяжет... Но если Деревянкин замышлял нечто подобное, то неприятность, из-за которой он предпочел оказаться за решеткой, должна была произойти с ним на самых ближних подступах к месту назначения. В противном случае больше смысла имело подставиться там, где его никто не знает и даже косвенно не сумеет связать с местными делами. Даже в Москве он еще мог просто исчезнуть, не прибегая к экстренным мерам. Что же произошло? Увидел кого-то в вагоне? Услышал обрывок разговора, смысл которого был ему понятен больше, чем кому-то другому? В общем, подытожил Высик, на последнем коротком перегоне до их местечка Деревянкин вдруг понял, что его дело хана, и спешно прибег к испытанному средству: нарочито неуклюже залез в ближайшую сумочку...
Вполне логичная версия. И все же Высику она не совсем нравилась. Не очень вязалась с личностью Деревянкина. И неуловимо не соответствовала духу ситуации. Хотя, думалось Высику, какая-то загадка за этим мелким инцидентом имеется. Деревянкин не просто безвольно уступил мгновенному соблазну, там было что-то другое...
Деревянкин вошел, недоверчиво разглядывая кончики своих пальцев, с которых только что сняли отпечатки.
- В крутой оборот меня берете, начальник, - заметил он.
- Обычные формальности, - возразил Высик. - В оборот мы тебя брать не собираемся, напротив. Я подумываю о том, чтобы тебя отпустить.
- Как это? - Деревянкин чуть не поперхнулся от неожиданности.
- Да вот так, очень просто. С условием, конечно...
- Не сбегать?
- Верно. А еще - остановиться там, где я тебе скажу.
- Это где же?
- В одном местечке на отшибе, у глухой старухи. Так нам будет сподручней держать тебя под приглядом. Будешь каждое утро приходить отмечаться в милицию. Ну, и...