Когда это случилось первый раз, Жанна испугалась.
Она без цели слонялась по лесочку в километре от дома, который снимал Игорь на лето, заботясь лишь о том, чтобы её путь не пересёкся с неосторожным грибником.
Глеб увлечённо рисовал пейзажи, Андрей бегал со своими ровесниками по всей деревне (Аббатикова незаметно прицепила к его любимой футболке амулет, чтобы всегда знать, куда его заносит), сам Игорь приезжал только на выходные… Одним словом, некромагиня в этом пасторальном раю очень быстро заскучала. В окрестностях не водилось особой нежити, разве что мавки прятались в почти пересохшем пруду, куда всё равно никто не ходил, да хмыри иногда пошаливали в заброшенном доме. Приструнив мелочь в первый же день своего пребывания на даче, Жанна попробовала найти кого покрупнее, но потерпела неожиданное фиаско. Всё вокруг жило и дышало так, словно никакого магического мира вовсе не существовало.
Нет, разумеется, для Бейбарсова, особенно после приключений с берегинями и кромешниками, это было идеальное место, но ведь Аббатикова не могла позволить себе оказаться в подобной изоляции! Магия была ей нужна, она настолько сроднилась с ней, что даже не осознавала до этого, какое место та занимает в её жизни.
И вот, после недели безделья, просто идя по лесу и сбивая тяжёлыми ботинками поганки, Жанна наткнулась на ведьмин круг.
Около сотни ядовитых говорушек выстроились ровным кольцом, кокетливо белея в полумраке. Лопухоида подобное зрелище могло и в восторг привести, только вот некромагиня знала, что просто так эти круги не появляются. Подойдя поближе, она невольно вздрогнула, хотя, казалось бы, разве могло ли её что-то напугать после школы алтайской старухи… В центре круга лежал ребёнок.
Мёртвый, разумеется.
Никакого отношения к ведьмовским шабашам ведьмины круги не имели, Аббатиковой это было прекрасно известно, да и эльфы в них не танцевали. Эти кольца являлись проявлением силы, годами копившейся под поверхностью земли, и обуздать эту силу вряд ли бы смог кто-то уровнем ниже Древнира. Жанна даже не была уверена, что с ней совладал бы Сарданапал, пусть и не было равного ему мага среди ныне живущих.
Алтайская старуха обязательно бы попробовала найти лазеечку, черпачок, чтобы хоть пригоршню, хоть каплю стихийной магии добавить в свой арсенал, но Аббатикова трезво оценивала свои возможности: ей стоило держаться как можно дальше от ведьминых кругов.
И, тем более, нечего было сожалеть о незнакомом мальчишке. Таких не водилось в деревне, некромагиня точно знала – скорее всего, ребёнка вытолкнуло порталом откуда-то ещё, где ему не посчастливилось повстречаться с близнецом местного круга.
Ни словом не обмолвившись Глебу о своей находке, Жанна, тем не менее, ночью написала Лене подробное и обстоятельное письмо: кто знает, может, по виду грибов возможно определить, чего ждать от коварного новообразования. Аббатикова помнила из детства разные истории, но не слишком доверяла своей памяти. Рассказы о замученных детях перемежались байками о магах, потерявших свой человеческий облик и превратившихся в подобие двуногих грибов; сухие строки из учебника о том, что в ведьминых кругах настолько высока концентрация некротической энергии, что убьёт любое создание, оказавшееся внутри, спорили с детскими мечтами о баснословном могуществе. «Бейбарсов наверняка помнит лучше, – с горечью подумала Жанна. – Жаль, что нельзя у него спросить…»
Все ведьмины круги на свете были связаны между собой. Этим, кстати, объяснялись многочисленные пропавшие без вести в лесах – поглотив свою жертву и высосав всю энергию, кольцо выплёвывало труп в сотнях километров от места пропажи. Иногда тело находили, но и тогда, чаще всего, оно оказывалось в могиле с табличкой «Здесь покоится неизвестный бродяга». Разве кто догадается, что пропавший под Москвой охотник и иссохший старик в лесах Якутии – один и тот же человек…
Утром, за завтраком, когда Андрей завёл свою излюбленную песню о том, как ему нужен велосипед, Жанна излишне резко ответила, что ездить на нём всё равно будет некуда. Ратников-младший, удивлённый такой реакцией той, кого привык считать своей верной союзницей, в молчании доел овсянку и ушёл в свою комнату под самой крышей.
– Что-то случилось? – приподнял бровь Глеб, стоило ребёнку выйти за пределы слышимости.
– Нет, – Аббатикова тряхнула волосами, поспешно отворачиваясь к раковине.
– Жанна, – Бейбарсов подошёл к ней и приобнял за плечи, – мы слишком давно знакомы, чтобы ты могла мне врать.
Некромагиня помолчала, прикусив губу и сосредоточенно отскребая кастрюлю. Глеб легонько дунул ей в макушку и прижал к себе покрепче.
– Не с-аши-ай, – наконец сдалась Жанна. – По-алу-ста.
Бывший некромаг постоял рядом с ней ещё некоторое время, но Аббатикова упрямо изображала, что совершенно его не замечает.
– Ладно, – кивнул Бейбарсов. – Сама расскажешь. Я вернусь вечером, хочу накидать как можно больше эскизов с лесом.
Смысл сказанного не сразу дошёл до сознания Аббатиковой, но, когда она рывком развернулась, чтобы остановить Глеба, его и след простыл, только скрипнула, закрываясь, входная дверь.
Несколько дней всё было спокойно, хотя Жанна носилась по окрестностям, как сумасшедшая. Ведьмин круг исчез, будто и не было; вместе с ним и тело мальчика.
А к концу недели некромагиня едва сама не оказалась в ловушке, не разглядев за травой, что к одному грибному кольцу плотно прилегает другое, поменьше. Нетопырь, принесший письмо от Лены, очень вовремя заверещал, закружился над головой Жанны, заставив её шагнуть назад.
К счастью, оба круга были пусты; но от этого легче не становилось. От злости на саму себя, что чуть так глупо не попалась, Аббатикова размела в труху торчавший неподалеку толстенный пень, после чего села прямо на землю и принялась читать.
Свеколт, не отказывая себе в удовольствии, накатала целый трактат, сдобренный цитатами из дюжины источников со всеми полагающимися сносками. В паре мест рыжая некромагиня увидела чужой почерк, спорящий с ровными острыми буквами Лены. «Шурасик, – усмехнулась про себя Жанна. – Когда-нибудь, наверное, они перестанут спорить. Например, когда мне придётся поднимать его зомбяком после особо бурной ссоры…»