Но теперь, когда нет больше бога Чи, зачем кому-то жить здесь?
Эррил повел лошадь осторожней, поскольку подковы стали сильно скользить по иглам, а затем, на вершине одного из холмов, остановился и вовсе. Впереди в помрачневшее небо поднимался единственный дымок, а к нему, как бабочки на свечу, тянулись темные тучи с гор. Гроза была совсем близко, меж туч уже посверкивали молнии.
Старый воин посмотрел туда, откуда поднимался этот дым, и увидел каменный домик, стоявший в самой глубине долины. От дыма пахло хорошим сухим деревом, сулившим тепло, еду и гостеприимство, а желтый огонек в окне лишь подтверждал эти ощущения.
Рядом остановилась лошадь с Нилен и Еленой:
— Вот он, дядин дом, — указала девочка. — Кажется, дядя дома!
Эррил осторожно начал спуск.
— И к тому же готов принять такую ораву, — добавил бродяга себе под нос.
Стиснув зубы, он смотрел на расстилающиеся вокруг холмы, уже прикидывая, как и где можно будет дать бой, если понадобится, куда отступить и где спрятаться. Его опыт воина за время войны с Гульготой давно стал частью его самого, как дыхание или биенье сердца.
С тем же вниманием изучил он и дом этого загадочного дяди, и после внимательного исследования хозяин перестал вызывать у него уважение. Это, собственно, был даже и не дом, а настоящие развалины. Покосившаяся крыша, поломанные ворота, висевшие на одной петле. Чуть далее, в полуразрушенном сарае, сквозь дыры в стенах бродяга увидел трех жующих сено коз. Изгородь также оказалась почти вся сломана. Услышав шум, козы оторвались от своего занятия и, высунув головы в щели, с любопытством уставились на прибывших. Затем до путников донеслось их оскорбленное блеяние.
Эррил покачал головой, вспоминая идеальный порядок фермы своих родителей на равнинах, но заставил себя оторваться от этого сладкого воспоминания и перевел глаза на руины за домом.
Горделивые останки еще сохраняли кое-где былую красоту, и память Эррила быстро восстановила ряды залов и тротуаров Школы Ордена, ставшей теперь лишь тихим кладбищем былых времен.
Неожиданно дверь домика распахнулась, залив светом трех лошадей и всадников. В этом свете появился невысокий человек и протянул навстречу своим гостям руки.
— Чего вы ждете? — вскричал он. — Слезайте скорее! Сейчас грянет буря. — И человек, призывно замахав руками, скрылся внутри.
Елена торжествующе обвела всех горящими глазами:
— Видите?! — Но тут же задумалась: — Вообще-то он обычно нелюдим и неразговорчив, — честно добавила она.
— Но, кажется, нас он все-таки действительно ждал, — вздохнул Эррил, почувствовав вдруг странное напряжение.
Беспокойство его возросло еще больше, когда они, поставив коней в стойло, зашли в дом. После холода гор в нем оказалось особенно тепло и уютно, но Эррила поразило не это, а заботливо накрытый и явно ожидавший гостей стол. Над множеством яств торжественно горели три высоких свечи, приветливо освещая свежезажаренное мясо, дымящуюся розовую картошку, густой бобовый суп и буханку перечного хлеба размером с мужскую голову. Рядом с чашками поздней осенней черники яркими пятнами горели блюда моркови и зелени. И в довершение ко всему перед шестью тарелками стояло шесть бокалов, наполненных искристым домашним вином.
— Садитесь, садитесь, — суетился седой человек и стал сразу же разливать суп, успев быстро поцеловать племянницу в лоб. — Едва успел все. А Фила бы рассердилась, если бы я не сумел выполнить ее приказание.
Елена нежно взяла руку дяди в свои.
— Дядя… Дядя Бол, у меня плохие новости — тетя Фила умерла.
Однако странный хозяин домика вытянул руку из детских ладоней и похлопал Елену по щеке.
— Я знаю, моя девочка. Не думай больше об этом. Ну, садитесь, садитесь же, садитесь! А то все остынет!
— Вы ждали гостей? — нарушил, наконец, молчание Эррил.
Старик почесал в затылке испачканным в чернилах пальцем.
— Гостей? Да нет. Я ждал именно вас, Эррил из Стендая.
Елена смотрела, как Эррил накладывает себе картошки и мяса, и слышала, как вилка его громко царапает по тарелке. Она сидела рядом и видела, какие темные подозрительные взгляды бросает он на дядю, сидящего во главе стола. Но дядя, казалось, не замечал их, будучи весь поглощен маленькой красивой женщиной, устроившейся на противоположном конце. Ее красота, словно немного затуманенная тенями камина, конечно, не могла сравниться с той, какой цвела она в лесу, но и это зрелище не давало Болу оторвать от нее глаз. Он лишь изредка посматривал на других, с неохотой отрываясь от лица нюмфаи. А Елена вдруг подумала о том, как странно меняется и вянет порой красота этой маленькой женщины.
Крал, едва сидевший на хрупком стуле, быстро наелся и стал утирать рот длинным рукавом своей куртки. Елена едва не захихикала.
— Что такое? — удивился горец, бросив вилку на скатерть, откинувшись и довольно потирая сытый живот. — Что такое? — завертел он головой, чувствуя, что сделал, вероятно, что-нибудь не так.
Рокингем, евший ложкой — ибо никаких других приборов ему не дали, а для верности еще и привязали его ноги к ножке стола, — пробормотал возмущено себе под нос:
— И они еще связали меня !
Но вот Эррил откашлялся и посмотрел на Бола в открытую:
— Итак, кажется, наелись все. И теперь вы, может быть, будете столь добры, что прольете свет на то, откуда вы узнали о нашем скором прибытии и даже о моем имени.
— Кто хочет десерта? — в ответ спросил Бол и громко отодвинул стул. — В честь сгоревшего сада я испек настоящий яблочный пирог. Кто будет?
— Это подождет… — попытался продолжить Эррил, но остальные подняли руки. Тогда он покорно вздохнул и буркнул: — Ладно. Давайте сюда ваш десерт.
Дядя довольно улыбнулся и обратился к нюмфае:
— Может быть… Кажется, вас зовут Нилен, не так ли? Может быть, вы поможете мне на кухне?
— Конечно, — Нилен вытерла руки лежащей на коленях льняной салфеткой, грациозно встала и пошла за Болом.
Эррил нетерпеливо постукивал по своему бокалу.
Елена чувствовала, что странный воин находится на грани взрыва. С того самого момента, как дядя назвал его по имени, а потом еще и отказался ответить на вопрос, жилы на шее Эррила вздувались все сильнее, и пища оставалась на тарелке почти нетронутой.
— Не обращайте внимания на дядю, — шепнула девушка. — Он всегда себя так ведет.
Эррил прекратил стучать и резко повернулся к ней:
— Так как же прикажешь себя вести?
— Он все скажет, на все ответит, но только потом, когда сам захочет. Раньше, когда он приезжал к нам, он всегда рассказывал нам на ночь всякие истории, но если мы торопили его, чтобы узнать, что же будет, он только нарочно все затягивал.
— Короче, мы все спокойно сидим и едим пирог, — сухо подытожил Эррил.
Елена кивнула и положила в рот несколько ягод черники. Ее саму весьма беспокоило поведение дяди, ибо она видела, что и у него сердце не на месте. Она никогда за всю свою жизнь не видела его столь суетливым и вскакивающим при любом звуке. Треснувшее в камине полено заставило его подскочить чуть ли не до потолка. А ведь обычно дядя ел медленно, спокойно и так много, что все женщины родни с завистью обсуждали, как после такого чревоугодия ему удается оставаться таким же стройным и мускулистым, как юноша. А сегодня он, как и Эррил, едва дотронулся даже до мяса.
Дядя вернулся с новыми тарелками и вилками, а за ним Нилен несла уже разрезанный пирог. Комнату наполнил запах печеного яблока и корицы. Даже Эррил одобрительно повел носом.
Но эта новая отсрочка оказалась недолгой. Пирог с тарелки исчез мгновенно, и скоро все, сытые и довольные, немного успокоились.
— Надеюсь, все остались довольны, — провозгласил Бол и поднялся. — Ему ответил хор благодарных голосов. — Тогда настала пора показать вам ваши спальни. Увы, мужчинам достанется одна на всех, а другая достанется Нилен и Елене.