– Спасибо, – поблагодарила я, вставая. – И еще вопрос. У вас всегда так рано спать ложатся?
– Не, это из-за тумана, – Анжела тоже встала и взяла для «подсветки» айфон. – С ним призраки приходят. Поэтому мы даже свет не включаем, чтобы они не видели, куда идти. И вы не включайте, – добавила очень серьезно. – И шторы задвигайте, если хотя бы компом пользуетесь.
И, провожая меня до номера на втором этаже, шепотом пересказала очень распространённую в сибирских городах легенду. Дескать, на костях город стоит. Когда ветку Транссиба тянули да город строили, умерших тут же и хоронили – в траншеях, в фундаментах домов, чтоб ямы лишние не копать. С тех пор здесь и толпятся души неупокоенных. Типа мстят живым, да. За что – непонятно, вероятно, собственно за жизнь.
– И они реально с туманом приходят, по вечерам, с реки, – добавила Анжела, отпирая мой номер. – Я как-то приехала, пошла ночью на крыльцо покурить. Стою, вокруг туман. И вдруг на крыльцо мужик взбегает, рук нет, глаза белые, матерится. А следом из тумана еще как один выскочит, и за руку меня хватает, а схватить-то не может – дух же... Я курить с тех пор бросила, – добавила не то с гордостью, не то с сожалением.
Я поставила про себя галочку. Надобно проверить.
– И о таких слыхали, кто шёл вечером с работы, попал в туман – а на утро его в речке находят. Утаскивают. Так что вы осторожнее. Если туман застанет – в любой дом стучитесь, всегда пустят. Только свет надолго и ярко не зажигайте.
Я кивнула, поблагодарила ее и прошла в свою комнату.
– Туалеты и душевые – напротив по коридору, – сообщила Анжела напоследок. – Еще там кухня есть с посудой, если сами готовить захотите.
Она дождалась, когда я почти на ощупь доберусь до прикроватной тумбочки и включу лампу, и с «ну, пока» удалилась к себе.
Я огляделась. Большая старинная кровать у стены, окно, рядом – стол-стул плюс кресло, громоздкий шкаф от угла и почти до двери – частично книжный, частично бельевой. Высокий обшарпанный потолок и промозглый холод. Но под столом нашелся старенький обогреватель.
Разобрав чемодан, я рискнула тихо сходить в душ, а, вернувшись, обнаружила в комнате гостью. Руна удобно устроилась в кресле и умывала мордочку. На меня даже не взглянула. Точно ведьмина кошка. Уходя в душ, я закрыла дверь на ключ, окна заперты, а она – тут как тут. Ведьмы, работающие с животными, говорили, что их питомцы усваивают часть магической силы. Так вот ты кто, не к ночи будь помянута...
Толку от обогревателя было мало. Сырые сквозняки просачивались в щели старых окон, гуляли по полу, скрипели покосившимися дверьми шкафа. Запершись, я переоделась в спортивный костюм, надела носки и развесила по комнате защитные амулеты. Четыре – по углам, тонкими лентами в щели кирпичной кладки, два – на шторы, пару штук на пол – под кровать и у порога, один – на потолок, подбросив. И еще один оберег, с дополнительным наговором, я сунула под подушку.
Неудачно кровать стоит – почти напротив двери. И головой туда спать не люблю, и ногами не ляжешь... И перестановку не сделаешь, слишком узкая комната. Придется привыкать.
Шёпотом пожелав Руне доброй ночи, я закуталась в одеяло и покрывало и мгновенно уснула. Дел впереди немерено.
Глава 3
Быть ведьмой – значит всем сердцем верить в себя
и быть за себя в ответе.
Терри Пратчетт «Пастушья корона»
Меня разбудила тихая перебранка за дверью. Потянувшись и сев, я прислушалась.
– Она приехала по своим делам, при чем тут мы? – шептал мощный мужской бас.
– А вдруг подработать согласится? – возражал тонкий женский голос. – Давай хотя бы спросим!.. Лучше же сделать, чем не сделать!
И то верно... Я встала, обула тапки, собрала растрепанные волосы в хвост и надела халат. Распихала по карманам умывальные принадлежности и перекинула через плечо полотенце. Да, как вечером Анжела сдала постояльцев мне, так и с утра пораньше сдала постояльцам меня. Да еще и поди за сто пятьдесят рублей. Молодец, девка.
– Приветствую, – я распахнула скрипнувшую дверь и радушно улыбнулась. – Чем могу помочь?
Шептавшаяся парочка – те самые новобрачные из второго номера – выглядели в высшей степени забавно. Обладатель баса оказался невысоким и тщедушным мужичком неопределенного возраста, с залысинами на высоком лбу и висках, при больших «профессорских» очках и «тараканьих» усиках. Его жена же, напротив, дамой была очень солидной – во всех отношениях и со всех сторон: «гарна дивчина» комплекции Верки Сердючки, выше мужа, да и меня, головы на полторы, с шикарной черной косой и соболиными бровями. Оделись, что характерно, оба одинаково – в джинсы и красные свитера с белыми оленями. И при виде меня смутились тоже одинаково – порозовели, глазки отвели.