- Я это все с рассказов знаю. Барвиниха отошла года через два. Дом свой она еще до смерти Аньке отписала, сама в райцентр возила, документы выправляла. Да и Аньку не только заговорам учила. Силу вот… не знаю, кому. Кому-то отдала, если умерла, как написано, в один день.
Мне?
И потому я уродилась ведьмой?
Слабенькой? Но… но это все же шанс, который мне подарили? И кто? Не родня, но просто женщина пожалевшая мою маму?
- Как-то вот и жили. Отец мой из церкви, почитай, не выходил. Федька от него тоже сбежал. Я и не знаю, куда, хотя искал, пытался, но не вышло. Матушка осталась. Только уже тогда, как понимаю, она не в себе была. А как отца не стало, так и вовсе… вбила себе в голову, что его Лесной народ извел.
Стало быть, неспроста.
- Её тот, кого на отцово место прислали, пытался угомонить, но она все ходила, сыпала проклятьями. Вот и определили… в лечебницу. Это уже я забрал. Ты… прости.
- За что?
- За все. За то, что дурак. Сбежал. Сестру бросил. Тебя бросил. Я, как более-менее на ноги встал, то искать пробовал… знакомых попросил. Помогли. Но ты уже в университете училась. Вот и подумал, что пускай. Что тебя-то тут ничего и не держит. Своя жизнь, а… ведьмы, они неплохо зарабатывают. К чему тебе тут-то? Я и прочие здешние проблемы?
Ни к чему.
Наверное.
Я и сейчас, пусть многое прояснилось, не очень понимаю, зачем пришла. И радости нет. И горечи нет. Скорее… муторное чувство выполненного долга.
- А ты кошку видел? – вырвалось у меня вдруг.
- Кошку?
- В детстве кошка у нас жила. Такая… трехцветная. И глаза еще разные. Один голубой, а другой – желтый?
- Ведьмова, - кивнул Дмитрий. – Её тут все знали. Еще та… заразина. Мне как-то руку располосовала от плеча до пальцев. Зашивать даже пришлось. Отец еще и выпорол.
- За что?
- За дело, как ни странно. За то, что полез к демоновой твари. Я ведь и вправду тогда… дури много, злости тоже. А на ком её спускать?
От кошки всегда пахло странно… не шерстью, нет. Вереском? Пожалуй.
- Но куда подевалась, того не знаю. Может ушла, следом за Барвинихой? С кошками такое бывает.
Нет, не ушла. Не за нею. Я ведь помню. Барвиниху – нет, а кошку – ясно так.
Дмитрий поднялся, пусть и получилось не сразу.
Вот и все.
Наверное.
Или…
Что сказать? Что рада обретению родственника?
Я не слишком-то рада. Чужие мы люди. И пусть понимаю, что в случившемся нет его вины. Он и сам ребенком был, когда из дому сбежал. Но все равно обидно.
И горько.
А еще, по сути чужой он мне. Как и я ему.
- Спасибо, - говорю, потому что обида обидой, а вежливость – вежливостью. – Это… многое объясняет.
Дмитрий кивает и наклоняется, как-то криво, перекашиваясь на один бок. Пальцы разминают затекшие мышцы, а лицо снова кривится.
И мы с Лютом стоим. Он потому, что стою я. А я сама не знаю, почему не ухожу. Самое ведь время вежливо попрощаться. Зайти еще раз в дом, поискать там фотографии или хоть что-то из моего детства. Закрыть и уехать.
Кстати, если он маме достался, то сугубо теоретически теперь принадлежит мне? И если так, то надо какие-то бумаги оформлять? Или нет? Я в права наследства не вступала, а там, сколь помнится, срок ограничен. И кому теперь дом принадлежит?
- Дом, - дядя, если и не читал мысли, то думал в том же направлении, - я на себя оформил.
Сказал это виновато.
- Просто, чтобы не пропал. А то как выморочное имущество пошел бы. На тебя перепишу, если хочешь.
- Нет, - я подумала и поняла, что пусть в этом доме и прошло мое детство, но он все равно… чужой стал? Да и есть у меня уже один.
И его бросать неможно.
А этот… этот найдет себе хозяйку. Со временем.
- Отдай его той, которой он нужен будет, - я вдруг преисполнилась уверенности, что так оно и случится.
Скоро.
Весьма скоро.
Ни одно место не должно остаться без хозяйки. А это ждало… меня? Не знаю. Ждало. Надо будет заглянуть, попрощаться, поговорить с домом, попросить прощения, что бросила, и пообещать, что надолго он одним не останется.
- Хорошо, - кивнул Дмитрий. А затем задал вопрос, от которого я впала в легкий ступор. – В лес тебя отвести?
В лес?
Мне… не надо в лес.
Или…
- А есть смысл?
- Не знаю, - он все же распрямился. – Они людей избегают. Наших. Но если ты их крови, то выйдут. А надо ли тебе встречаться с ними – сама думай.
Думать.
Я бы думала… наверное.
Надо ли?
Еще одна родня, которая от меня открестилась. Ведь не могли же они знать, что мама осталась она, что меня родила. И если во мне действительно их кровь, то… то не та кровь, которая нужна, раз бросили.
И тогда логичнее было бы вежливо отказаться.
Развернуться.
Поговорить с домом да и уехать. Мне еще на кладбище, в конце-то концов.