Наверное, это было много.
Но…
- И я почуяла, когда свет её души словно бы погас. Тогда и поняла, что случилось-таки невозможное. Масло и кровь смешались.
В одном ребенке?
Во мне?
Я подняла руку. Обыкновенная. Левая, впрочем, тоже. Кожа вон обветрилась и даже жесткая местами. Мелкие царапинки. И ногти пора бы постричь, не говоря уже о маникюре.
- Скажу честно, я не думала, что сие возможно.
- А о чем думали? О том, что избранница вашего внука состарится, умрет, а он вернется к корням священного древа? – раздраженно произнес Лют.
- Людям отмерян малый срок, - Мёдб нисколько не смутилась. – И да, я и сыну так сказала. Зачем убивать первую любовь, если можно просто подождать, когда она умрет сама?
Жутко звучало.
Честно.
И теперь уже я понимала, что все-таки мы разные. Или… нет?
- Но дитя… дитя, в котором соединились несоединимые силы…
Получилось на диво обыкновенным.
Даже обидно.
- Он тоже понял. И обрадовался, мой мальчик.
А она? Мёдб?
Хотя… чего это я. С чего бы ей радоваться, если мое появление однозначно рушило такой замечательный план? Или… не рушило? В конце концов, мама действительно умерла бы раньше отца. А я… меня можно было бы оставить жить среди людей.
- Но свет её становился глуше. День ото дня. Ты забирала его.
- Полегче, - произнес Лют.
- Я не желаю обидеть, тот, чье место в ночи, - Мёдб отвернулась. – Я лишь говорю, что есть. Две силы сошлись в одном теле. И усмирили друг друга. Свет души её матери погасил кипящую кровь Дану. Но и сам был почти истрачен. Только для них это не имело значения. Глупые счастливые дети…
- Как его убили? – задаю я вопрос, правда, не уверена, что так уж желаю знать ответ.
Глава 7
Глава 7
- Вороны рассказали… вороны – мудрые птицы. Но характер у них скверный. Не хотят служить. Приходится договариваться, обещать… но тогда меня нашли вороны. И сказали, что он лежит у старого дуба. Я и сама ощутила, что оборвалась нить, что кто-то ушел. Нас мало. И все мы – дети Дану, слышим друг друга… и тогда горе мое было велико.
Я представляю.
Или… нет, не представляю.
Боюсь даже представить. И не хочу. Потому что… потому что плакать здесь – не время. Не место.
- Но первыми его нашли люди. Они и принесли тело в дом моей подруги. А она позвала того человека, который служит хозяину всех земель людских и носит знак его.
Участкового, надо полагать.
- Он сказал, что моего внука застрелили охотники. В лесу… здесь много охотников было.
Белые пальцы сжимаются в кулак.
И раскрываются.
- В его груди зияли раны. Такие бывают от вашего оружия. Если стрелять в упор…
- Вы не обращались в… - начал было Лют.
Но Мёдб взмахнула когтистой рукой, обрывая слова.
- Это не вернуло бы нам сына. Заяви мы протест, началось бы дознание. Император вынужден был бы прислать сюда своих людей. Они бы стали задавать вопросы… зачем? Мы и так знали, кто это сделал.
В её глазах сгустилась ненависть.
- Тот человек, в крови которого горела та же сила, что и у твоей матери. Тот человек, который приходил к дому нашей подруги и проклинал её. И не только её. Тот человек, чья ненависть была сильнее разума. Он как-то сумел дотянуться до моего внука. Я много думала о том. Мой мальчик был силен и ловок. И никто из людей не одолел бы его в равном бою. Нет… его позвали. Куда-то… зачем-то… а он отправился на встречу. Ему пообещали мир? Пожалуй. И прощение. И признание родом его жены. Нам сложно жить одним. Это вы, люди, можете спрятаться от других и не тяготиться одиночеством.
А вполне себе версия.
И вправду.
Если мой дед сыграл кающегося старика… он, наверное, был не совсем в своем уме, если решился на подобное. Но… он ведь утратил власть. И мечту его разрушили, о поселении староверов, которым бы он мудро управлял. Сперва дочь ускользнула из-под власти, связавшись с тем, кого старик полагал тварями, лишь смерти заслуживавшими. Потом и сын, надежда рода, сбежал.
Жена…
Она давно была сломлена и не тяготилась тем. Младший сын? Ему он наверняка тоже не верил. И искал виноватых. А кого винить, если не нелюдь?
Вот и…
Придумал, что хочет помириться с дочкой. Позвал на разговор, а там…
- Вы ведь сильнее человека. И быстрее, - Лют не спрашивал, утверждал. И Мёдб согласилась:
- Верно. А потому это был подлый удар. Он использовал нечто… нечто такое, что досталось ему в наследство вместе с силой. Нечто, вобравшее в себя его ярость. Нечто, что принадлежало вашему, человеческому Богу. И потому было опасно для моего мальчика.