— Хорошо… Сколько мест у вас в следственном изоляторе?
— Где?! — Констебль выпучил глаза.
— За решеткой, где пойманные преступники ждут конвоя в город!
— Много, — растерянно сказал констебль. — Но в последний раз это было год назад, когда на базаре взяли вора-гастролера…
— Поздравляю, сегодня у вас полно работы, — сказал Мартин. — Начнем с Васила Заяца, улица Фабричная, дом шесть.
— В чем он виноват? — Голос констебля неприлично дрогнул. — Он никого не убивал… это его чуть не убили!
Эгле приподняла уголки губ. Констебль дернулся, будто его ткнули иголкой, и наконец-то взглянул на нее.
В его глазах появился настоящий ужас. Он хотел спросить о чем-то, но не посмел.
Васил Заяц работал на сыроварне менеджером и должен был вернуться домой к пяти; уже стемнело. Снег прекратился, и небо потихоньку очищалось. Горы вокруг стояли как призраки — Эгле могла их видеть в темноте.
— Поедете с нами, — сообщил Мартин констеблю.
— Я лучше пешком. Здесь недалеко, я привычный…
— Садитесь в машину, — сказала Эгле.
Это были ее первые слова с момента прибытия.
Констебль больше не сопротивлялся. Мартин открыл дверцу черного автомобиля, констебль покорно залез внутрь.
— Можешь за руль? — негромко спросил Мартин у Эгле.
Она мельком подумала, что действующая ведьма за рулем инквизиторской машины — вызов существующему миропорядку. Но, если говорить честно, каждая минута ее жизни теперь была вызовом.
Мартин сел на заднее сиденье рядом с констеблем. Эгле завела мотор; машина, как живое существо, повиновалась ей, но нехотя, будто против воли. Селение Тышка казалось тихим и добрым в этот час, над крышами поднимались живописные, как в сказке, дымы.
— Если Инквизиция теперь в сговоре с ведьмами, — прошептал констебль, — нам не на что надеяться. Нам конец.
— Личный вопрос, дядюшка, — небрежно сказал Мартин. — Вы знаете, что эти восемь человек делали на трассе? Кого они там собирались казнить?
Констебль молчал.
— Он знает. — Эгле поймала взгляд Мартина в зеркале.
— Не собирались казнить, — пролепетал констебль. — Это…
Он запнулся и снова затих.
— Игра? — подсказал Мартин. — Ритуал? Имитация?
— Д-да…
— Он сам пытается в это верить, — сказала Эгле.
— У нее ведь все хорошо, — проскулил констебль. — У Ивги. Она даже… не ступила на родной порог… не подошла к дому… мне потом сказали, что она здесь была… У нее все хорошо… она с герцогом пьет вино на приемах… Ведьма…
— Все хорошо, — со странной усмешкой сказал Мартин. — Эгле, не разгоняйся. Дом номер шесть — вот этот, с резным забором.
— Верховная Инквизиция Одницы… тьфу, Ридны. Откройте, пожалуйста.
На пороге стояла невысокая женщина лет сорока, с бледным изможденным лицом, напуганная. Слово «инквизиция» вогнало ее в панику, хотя ведьмой она вовсе не была. Женщина казалась больше заложницей, нежели соучастницей. Пленницей, запертой в этих стенах, в этой семье, в этой жизни.
— Все нормально. — Эгле улыбнулась. — Куратор опрашивает свидетелей по делу о ведьме… о ведьмах. Мы можем войти?
Женщина молча отступила в глубь прихожей; Мартин придержал Эгле за руку и вошел первым. Огляделся. Его ноздри раздувались: он чуял нечто, недоступное Эгле. У инквизитора и действующей ведьмы разные спектры восприятия; она ощущала, как с каждым мгновением усиливается поток холода, идущий от него.
Она поймала взгляд Мартина, пытаясь выяснить, что происходит и где источник опасности. Он еле заметно покачал головой, давая понять, что контролирует ситуацию. Заглянул ей в глаза, определяя, как Эгле себя чувствует; она приподняла уголки губ, уверяя, что все в порядке, хотя находиться с ним рядом было сейчас непросто.
— Господин Васил Заяц дома? — спросил Мартин.
— Да, — еле слышно ответила женщина.
— А ваш сын, Михель?
— И он тоже…
— Отлично, — сказал Мартин.
Эгле переступила порог вслед за ним, и последним вошел констебль. Тот старательно избегал смотреть на хозяйку и вообще держался так, будто оказался здесь совсем случайно.
Дом был старый, добротный, помнивший несколько поколений. Ощутимо пахло нафталином — старинным средством от моли, и борьба с молью здесь имела смысл: на полу лежали полосатые шерстяные дорожки, и почти такие же, тканные из грубой шерсти, покрывали стены. Под потолком гостиной висела хрустальная люстра со множеством подвесок, Эгле давно забыла, что такие существуют. В прихожей имелась низкая дверь в подвал, напротив у стены стоял кованый сундук, похожий на реквизит к историческому фильму.