Элиза представляла, как сейчас выглядит – маленькая черно-зеленая птичка в платье, со всклокоченными волосами, да и ни следа утренней небрежности наносной не осталось. Видимо, МакГанн думал о том же, разглядывая ее с головы до ног.
– Как же твоя лимонадная? – спросил он.
Ведьма прикусила губу.
Лимонадная была домом. Местом, где она могла быть полностью собой на законных основаниях. Кулинария – последний оплот разрешенного колдовства. Но в конце концов все это – лимонадная, кофе по утрам, гадания за горсть мелочи – было только затем, чтобы передохнуть несколько зим.
Зима кончилась.
Дороги в глуши вокруг Элдер Гроува снова стали проходимыми, вот проклятая трехколесная судьба и доехала.
Жалко, конечно, лимонадную.
Но что поделать.
В воздухе ярко и полно повеяло ароматом бузины.
– Что ж… – медленно проговорил МакГанн. – Заключу с тобой сделку.
– Вот этим все и заканчивается, – вздохнула Элиза. – Нет вам веры.
– Вера как раз есть – сделки всегда честные, а с тобой, моя милая, и подвох не нужен: главный подвох – я сам, – Поэт скрестил руки на груди и прислонился спиной к кирпичной кладке. – Я не могу сказать тебе условия, на которых ты сможешь… сделать то, что задумала. Но могу сказать, где лежит то, что тебе нужно.
– Если я… – начала Элиза, подталкивая его к главному.
– Если ты достанешь мне вечером огонь с бельтайнского костра.
Элиза притихла.
Всем известно, в Бельтайнскую ночь огонь из костра можно взять всем – кроме воров, убийц и бывших заключенных. Тех, кто оступился уже. Для горожан МакГанн и был таким. Никто не помнил уже наверняка, в чем его преступление… Зато помнили, что оно было.
Никто не знал, куда МакГанн исчез на долгих семь лет.
Зато знали, что его упекли в тюрьму.
Где-то вдалеке послышался перезвон хрустальных колокольчиков – не иначе, как смех королевы фей.
– Что, думаешь, мне не по силам будет? – с вызовом спросила она.
– Ведьма! – восхитился Поэт. – Если у нас все получится, любить тебя буду до конца своих дней!
– А если нет? – как-то даже заинтересовалась Элиза.
– Я все забуду, – признался он. – А ты… Не знаю, тоже будешь помнить меня вором и убийцей. Оно как-то всегда так работает, получается…
– Томас… – тихо позвала она. – В который раз?
– Я, честно говоря, давно не считал.
Ворона каркнула.
Торопитесь уже, ставки сделаны!
Элиза и МакГанн пожали друг другу руки. Потом он прижал губы к ее уху и прошептал три слова.
То, что надо для него найти.
МакГанн назвал три предмета: факел, клубок рыжей шерсти и золотое кольцо.
Факел должен был храниться в башне, кольцо – у Джейн Кирк, а клубок рыжей шерсти мог быть где угодно.
Элиза не знала, смеяться ей или плакать.
Хотелось обругать фэйри, но уж точно не стоило этого делать в канун Бельтайна. А то еще передумают Томаса отпускать, и что тогда?
Она вернулась в лимонадную передохнуть и подумать. У дверей лавки ждал мальчишка, почти уличный, всегда в драных штанах и с синяками. Звали его Питером, хотя он предпочитал звать себя Пронырой.
Элиза приметила его издалека, и план родился тут же.
Как владелица лимонадной, она точно знала, что надо делать из всех лимонов, выданных жизнью.
– Давно ждешь? – весело спросила она.
– Да уже четверть часа, – хамовато ответил мальчик. – Где ходила?
– Где была, там меня уже нет! – Ведьма отперла дверь и впустила Питера. – Что хочешь?
– Лимонаду. Обычного, кисленького. Ух, жарко! – Он забрался на барный стул у стойки и принялся ждать.
– А хочешь лимонад и еще бесплатное печенье? – вкрадчиво начала Элиза.
Питер напрягся.
– Просто так никто ничего не предлагает, – буркнул он. – Мамка говорит.
– Я не просто так спрашиваю, – Элиза склонилась к нему через барную стойку. – Тебя же не просто так Пронырой зовут?
Услышав любимое прозвище, мальчишка даже плечи расправил.
– Я Проныра! Потому что куда угодно пролезу.
– И, я слышала, что угодно достанешь?
– Да. Только, – сразу набычился он, – я не вор, я не ворую!
– А воровать и не надо, – ведьма оглянулась по сторонам и понизила голос.
Те самые колдовские, убеждающие нотки, вместе с лимонадом на травах и тайным словом, сделали глаза мальчишки зеркально-пустыми.
Элиза торопливо заговорила:
– Надо Джейн спасти, что хлебной лавкой располагает. Вернулся Поэт, который ее жизнь испортил, и вернулся по ее душу. Потому что осталось у нее ее золотое кольцо. А если кольца у нее не будет, Поэт ее пощадит.