– Думала, уже не успею, – Мария ладонью осторожно принялась промакивать лоб, стараясь аккуратно убрать испарину, не нарушив макияж. – Вот смеха бы было!
– Костя с друзьями на какой остановке сядет в автобус?
– На Керамической.
Люда довольно кивнула и принялась оглядывать автобус в поиске подходящего для всей компании места. Заприметив нужное, она взяла Машу под руку и повела в конец салона, где оказался свободен дальний ряд из пяти сидений. Девушки сели по самому центру и принялись ждать заветной остановки.
– Надеюсь, на всех мест хватит, – в голосе Люды слышалась неуверенность.
– Наверняка хватит. Вряд ли с Костей будет больше двух друзей.
И она не ошиблась. Когда автобус подъезжал к нужной остановке, Маша принялась заглядывать в окно, ища глазами возлюбленного, и вскоре нашла. Костя одарил ее лучезарной улыбкой раньше, чем двери разошлись в стороны, и Мария в это мгновение поняла, как сильно по нему скучала. Они не виделись всего пару дней, но даже эти дни показались любящему сердцу вечностью.
Костя учился на третьем курсе Ксертоньского государственного университета, в то время как Марии лишь предстояло завершить первый год летом. Большие перемены, предназначенные для полноценного обеда студентов, превращались в единственную возможность побыть вместе с Костей, хотя он, надо сказать, был готов нарушить любые запреты, лишь бы насладиться каждой свободной минутой, если не купаясь в лучах внимания Маши, то хотя бы находясь рядом. Ему нравилось смотреть, как она учится. Как хмурятся ее брови, когда глаза скользят по тексту очередного параграфа, а мозг силится понять смысл строк. Он любил каждое несовершенство за живость, которое оно придавало лицу. Костя даже предлагал отдать Марии свои старые конспекты и листы с практическими заданиями, но та наотрез отказывалась жульничать, пусть грызть гранит науки во втором семестре оказалось тяжелее.
Сложнее становилось и оттого, что Маша до сих пор в будущем не видела себя юристом. Рука тянулась к хорошо наточенным карандашам и девственно-чистым листам плотной бумаги. Душа просила творить. Запечатлеть реальность грифельным стержнем, даря другим ту призму, через которую сама юная ведьма смотрела на мир и восхищалась его цветом, формой – всем. До сессии оставалось всего ничего, но Маша не могла думать о подготовке. Она тонула в тревоге при мыслях о будущем. Будущем, где она занимается нелюбимым делом. Будущем, где она живет без Кости. И если в университет Мария поступила по указке родителей, едва представляя, куда еще могла бы податься, то сама возможность жить под одной крышей с любимым зависела прежде всего от Верховной ковена и вожака волков. Если сегодня мир среди двух домов не наступит, не будет покоя юным влюбленным сердцам, куда бы они ни отправились – ведьмы продолжат охотиться на волков, а волки, в свою очередь, мешать локальным шабашам.
Когда в голове пронеслись неприятные картины печального будущего, Машу охватил страх. Поддавшись чувству, она поднялась с сиденья навстречу Косте, надеясь, что, как и всегда, его близость успокоит ее. Стоило парню ступить в салон автобуса, как он потянулся к Маше и обнял так крепко, будто за версту чувствовал настроение возлюбленной. Если бы только он мог снять груз с плеч Маши, то обязательно бы это сделал. Но на поле битвы Костю не пропускали, а он не смел наседать, боясь ее отпугнуть.
Это была ее война. И если Маша одержит верх, она должна сделать это без его помощи.
Мария прижалась лбом к вороту его рубашки и сделала несколько коротких вдохов, наполняя легкие свежим хвойным ароматом. Костя всегда пах местным лесом, и Маша не знала, виной тому природа оборотней или удачно подобранный одеколон.
– Я так скучала, – тихо сказала она, и Костя прижал ее еще сильнее к себе. Если бы он только мог, то слился бы с ней воедино – настолько была сильна эта любовь. В отличие от Маши, Косте было трудно говорить о своих чувствах. Пустым словам он предпочитал поступки, но, даже несмотря на внутренний устав, Костя бы солгал, если бы сказал, что ему неприятно слышать, о чем думала Мария.
– Да расцепитесь вы уже, – недовольно сказала Люда, нервно вглядываясь в лица других пассажиров. – Что, если кто из шабаша сел на этот же автобус?
– Надо же, кто начал беспокоиться, – с усмешкой сказала Мария, наслаждаясь теплом Костиного тела. Только рядом с ним она, пусть и ненадолго, чувствовала себя защищенной и настоящей. Он будто был не просто домом для ее израненной души, но и неприступной крепостью, за стенами которой ни одно несчастье до нее не сможет добраться.