Где-то через неделю ко мне пришли два детектива. Я смотрел телик с выключенным звуком – машинки в мультике утешали автомобильчик в розовой ковбойской шляпе, который плакал крупными слезами, – как вдруг в дверь постучали и в палату заглянул аккуратно подстриженный седой мужик.
– Тоби?
По его улыбке я сразу догадался, что это не доктор, улыбки врачей я уже изучил, спокойные, отстраненные, выверенные настолько, что сразу ясно, сколько минут остается до завершения разговора. Этот же улыбался с искренним дружелюбием.
– Детективы. Уделите нам несколько минут?
Я ойкнул от удивления – хотя, казалось бы, мог и догадаться, что рано или поздно ко мне обязательно явятся детективы, но на тот момент голова у меня была занята другими вещами.
– Да, конечно, входите. – Я нащупал кнопку вызова, и кровать с жужжанием приподнялась.
– Отлично. – Детектив вошел в палату и придвинул стул к моей койке. На вид ему было лет пятьдесят или чуть за пятьдесят, высокий, минимум шести футов, в удобном темно-синем костюме и такой несокрушимо-крепкий, точно его высекли из скалы. За ним шел второй – моложе, худее, рыжий, в аляповатом бежевом костюме в стиле ретро.
– Я Джерри Мартин, а это Колм Бэннон.
Рыжий кивнул мне и оперся задницей о подоконник.
– Мы расследуем ваше дело. Как вы себя чувствуете?
– Нормально. Лучше.
Мартин кивнул и, склонив голову набок, принялся рассматривать мою челюсть и висок. Мне понравилось, что он открыто меня разглядывает, деловито, словно тренер по боксу, не притворяется, будто ничего не заметил, и не смотрит на меня украдкой, когда я отвернусь.
– И правда выглядите получше. Крепко же вам досталось. Вы что-нибудь помните из той ночи?
– Нет, – замявшись на мгновение, ответил я, меня смутило, что детективы видели, в каком состоянии я был в ту ночь. – Вы там были?
– Очень недолго. Заехали на минутку переговорить с врачом, узнать, как вы. Доктора опасались, что могут вас потерять. Рад, что вы оказались крепче, чем они полагали.
У него был голос здоровяка, неспешный дублинский выговор с глухим раскатистым рычанием. Мартин опять улыбнулся, и я хоть в глубине души и понимал, что стыдно испытывать благодарность за то, что с тобой обращаются как с нормальным человеком, а не с пациентом, жертвой или малым ребенком, все ж улыбнулся в ответ.
– Да, я тоже этому рад.
– Мы прикладываем все усилия, чтобы выяснить, кто это сделал. И надеемся, что вы нам поможете. Мы не хотим вас напрягать (Аляповатый Костюм на заднем плане покачал головой), подробнее поговорим обо всем, когда вас выпишут из больницы и вы будете готовы дать детальные показания. Пока же нужно с чего-то начать. Ну что, попробуем?
– Да, – ответил я. Язык у меня заплетался, не хотелось, чтобы они сочли меня инвалидом, но и отказать я едва ли мог. – Конечно. Только вряд ли от меня много проку. Я толком ничего не помню.
– Об этом не беспокойтесь, – сказал Мартин. Аляповатый Костюм достал блокнот и ручку. – Расскажите как есть. Никогда не знаешь, что подтолкнет тебя в правильном направлении. Налить вам, пока мы не начали?
Он указал на стакан на тумбочке.
– Да, спасибо, – откликнулся я.
Мартин взял кувшин с заваленного всякой всячиной стола-тележки и налил воды.
– Ну вот. – Он поставил кувшин на столик, поудобнее поддернул штанины, облокотился на колени, сцепил пальцы, готовый к беседе. – Как вы думаете, почему вас избили? Мог ли у кого-то быть мотив для этого?
К счастью, я сообразил, что выкладывать копам мои догадки по поводу Гопника нельзя ни в коем случае; правда, я уже и не помнил, к какому выводу пришел.
– Не знаю, – ответил я. – Вряд ли у кого-то был мотив.
– У вас нет врагов?
– Нет.
Мартин пристально уставился на меня; глаза у него были небольшие, голубые, оживленные. Я не отвел взгляд – под действием успокоительных я при всем желании не сумел бы занервничать.
– Может, у вас были разборки с соседями? Из-за места на парковке или чересчур громкой музыки?