Алия-Аллор побледнела. Дрожащей рукой поправила прядь, выбившуюся из сетки на затылке. На морщинистом лбу выступил пот.
— Кто же это? — спросил Анцель. Ланн упрямо молчал, и его с чувством хлестнули плетью несколько раз. — Кто?
— Я не знаю ее имени, — наконец выговорил Ланн. — Та, что в маске.
— У тебя есть доказательства?
Ланн не выдержал и испытующе посмотрел на Анцеля.
— Какие вам еще нужны доказательства? В Гильдии всего четыре Вираго. Вот эта лживая старуха, сидящая передо мной… — Тут Ланн получил еще три удара и на какое-то время был вынужден замолчать. — Которая, как я полагаю, даже сходить по нужде не может самостоятельно…
Алия-Аллор медленно поднялась. Ее рот сжался в одну тонкую полоску, а глаза метали молнии. Анцель положил ей руку на плечо и легонько сжал. Ланн зол и расстроен, прочла Вираго во взгляде мастера, он не может в полной мере отвечать за свои слова. После некоторого колебания она опять опустилась в кресло.
— Младшей из Вираго, — продолжал Ланн, — не хватило бы роста, чтобы накинуть удавку на шестифутового экзалтора. Остается красотка с холодными глазами и ведьма в маске. Их обеих легко запомнить. — Ульцескора снова намеревались бить плетью, но Анцель предупреждающе вскинул руку, позволяя Ланну договорить. — Природа, как правило, не делает настолько широких жестов и не одаривает одну девушку двумя выдающимися талантами. Я имею в виду красоту и певчий голос.
— Природа здесь ни при чем, — сухо произнесла Алия-Аллор. — К ведьмам благоволит Богиня, именно она наделяет нас силой.
— Да, — согласился Ланн, — здесь моя логика может показаться сомнительной. Я уверен в своих предчувствиях, но не могу требовать от вас того же. Я сузил круг до двух подозреваемых. Этого недостаточно? Дайте мне маску, и я…
— Нет, — довольно резко ответил Анцель. — Никаких масок. Не на тебе, мой мальчик.
Минута раздумий, и Ланн снова заговорил.
— Ответь мне, старуха. Кто из них двоих умеет петь колыбельные? Тебе ведь хорошо это известно, у тебя есть подробные списки ведьм… Неужели хоть одна способность ускользнула от твоего внимания?
Ланн не обвинял ее, пока еще нет — но Алия-Аллор машинально стерла с висков капли пота, прежде чем заговорить. Откуда он знает, что предательница — пела? Взгляд Анцеля приобрел вполне понятную настороженность.
— Темное искусство можно совершенствовать, как любую врожденную способность, — сказала Вираго. — Мы работаем над этим день и ночь. Мы…
— Ты знаешь, — заключил Ланн.
— Алия?.. — Анцель смотрел на нее.
Старшая Вираго встала.
— Позволь нам самим разобраться, мастер. Девочка поможет мне, — в голосе Алии-Аллор прозвучал упрек, — та самая, которой вы вручили маску, сделав своим оружием. Ей вы доверяете?
Анцель медленно кивнул.
— Могу я ходатайствовать о прекращении наказания? — Старуха указала на Ланна. — Не потому, что этот юноша, не получивший хорошего воспитания, сумел вызвать у меня сочувствие или, тем более, оказал помощь в поимке преступницы. Я всего лишь не смогу присутствовать при дальнейшей пытке.
Ланн скрыл торжествующую улыбку, а мастер недовольно поджал губы. Но делать было нечего — если Целительница уйдет, от побоев будет мало толку. Анцель сделал знак ульцескорам, терпеливо ожидавшим распоряжений. Натяжение веревки ослабло, руки Ланна свободно упали вдоль тела, ноги обрели опору. Он прислонился боком к вертикальной балке, чтобы не упасть, и принялся массировать запястья. Солнце светило ему в глаза.
Алия-Аллор развернулась и направилась к Башне Луны. От быстрой ходьбы алый плащ старухи реял на ветру, будто облитый кровью преступлений, соучастницей которых она была. Анцель отпустил ульцескоров, помогавших ему мучить Ланна, и мастер с бывшим воспитанником остались наедине.
— Я немедленно отправлюсь за Кайном, — сказал Ланн. — Дайте мне проводника.
— Боюсь, мой мальчик, это невозможно.
— Что? — переспросил Ланн. — Почему?
— Мы хранили эту тайну, чтобы избежать суматохи. — Анцель замолчал, подыскивая слова. — Тот парень, проживший месяц в остановившемся мире, указал на карте примерное расположение убежища Кайна. Это голая степь. Точное место знал лишь он сам. Говорил, что оставил знаки. Вчера ночью… — Мастер подошел к помосту и протянул руку Ланну. — Идем со мной. Я помогу тебе спуститься.
— Он мертв? Этот ваш посланник? Кайн убил его?
— Мне очень жаль.
Анцель не кривил душой, он действительно сожалел, что не поселил парня на подземных этажах вместе с экзалторами. Но кто в Гильдии мог желать ему зла? Ведь они действовали на благо остальных. Кайн был злом, его следовало уничтожить, а этот подросток мог указать им дорогу к убийце.
— Вам жаль? — Ланн сделал шаг, споткнулся и чуть не скатился кубарем на землю. — Вам жаль? — повторил он, не сдерживая гнев. Ему хотелось схватить мастера за отвороты куртки и хорошенько встряхнуть, чтобы позволить Анцелю в полной мере уразуметь ситуацию. — Катитесь в ад со своим сожалением. Вы и ваша проклятая Гильдия.
Анцель ничего не ответил. Ему было свойственно допускать ошибки, как и любому человеку. И уж тем более он не собирался оправдываться перед этим наглым мальчишкой.
— Отведите меня к нему, — сказал Ланн, и Анцель выполнил его требование.
Комната убитого находилась в северном крыле Замка. Его жилище было обставлено так же скромно, как и жилище одного из ульцескоров, и выдержано в желтоватых тонах. Сквозь щель в ставнях пробивалась тонкая полоска света. Луч пересекал ноги худощавого подростка с перерезанным горлом, прислоненного к стене. В его ушах сверкали серьги с алыми камнями, на плечи мертвецу накинули ведьмин плащ и скрепили его края серебряной застежкой на горле. Тем самым Кайн посмеялся над жалкими попытками Гильдии ему воспрепятствовать и доказал, что может взять любого из ее членов — будь то ведьма или ульцескор.
В холодных пальцах подросток держал клочок бумаги. Ланн вопросительно взглянул на мастера.
— Мы ничего здесь не трогали. Можешь прочесть, — сказал Анцель. — Это послание, — он негромко кашлянул, — Кайн оставил для тебя.
Ланн сделал шаг вперед и почувствовал, как покрывается испариной. Рубашка прилипла к спине, льняная ткань скользила по красным отметинам от кнута, и это вызывало болезненный зуд. Сердце ныло в предчувствии беды. Ульцескор, пересилив дрожь, опустился на корточки рядом с трупом. Взял записку из онемевшей руки. Несколько секунд потребовалось на то, чтобы сфокусировать взгляд. Прежде чем буквы сложились в слова, Ланн уже знал, что это послание касается Летиции ди Рейз.
'Помоги мне' — было выведено твердой мужской рукой. 'Помоги мне, Ланн'.
Он скомкал в руке записку и порывисто поднялся. Всей душой Ланн ненавидел этого человека, звавшего его к себе. Раз я так нужен Кайну, решил ульцескор, то он меня получит — вместе с роковым ударом в сердце. И пусть только посмеет тронуть Тишу, и я заставлю его вынести такие пытки, что смерть покажется предателю избавлением.
Анцель молчал, держа руки за спиной. Краем глаза Ланн заметил движение и повернул голову. По шершавой поверхности стола расхаживала птица с пестрыми клиновидными крыльями. На голове белого сокола был кожаный клобучок, от лапки к ножке стола тянулась веревка. Он не смог бы улететь, даже если бы захотел.
— Его птица?
Мастер кивнул.
— Это Фрей.
Анцель пересек комнату и осторожно снял с сокола клобучок. Тот покрутил головкой, смотря на мастера внимательным черным глазом. Потом увидел мертвого хозяина и издал сдавленный крикливый звук, что-то вроде 'кгик'. Неужели огорчился? Ланн очень сомневался, что птицы настолько разумны.
— Рослин держал его скорее для развлечения, чем для охоты, — пояснил Анцель, — как домашнее животное. Фрей был его спутником в застывшем мире. — Внезапно ему в голову пришла отчаянная мысль. — Ланн, а что если…
Но он не успел договорить. На подоконник села большая черная ворона, и они с соколом обменялись целым набором птичьих звуков. Это очень напоминало беседу. Анцель ошеломленно приоткрыл рот, зато Ланн не удивился: он узнал эту наглую ворону, которая сопровождала их в недавнем путешествии и стремительно упорхнула в небо при виде отряда карцев. Либо у Морвены было слишком бурное воображение, либо ведьма действительно понимала, что лепечет ее птица. Ульцескор склонялся к первому варианту.