Надо будет приготовить из него нечто грандиозное. Такое, что впечатлит Киммера. Ставлю свой ошейник на то, что подобного он не пробовал. В Элирии нет морей и океанов. И климат там недалеко ушел от Ведьминой Чаши, что уменьшает шансы появления такого гиганта в разы.
Но шла я не за дохлой рыбиной, нет. За нежным мясом кролика. Видела я, как один грифон гонялся за ушастым по всему лугу, получая от погони не меньшее удовольствие, чем от пойманной добычи. И с каким наслаждением он раздирал пушистое тельце… брр!
Взяла парочку тушек, так, на всякий случай. Мало ли, насколько оголодал раненый грифон. Тем более возвращаться мне не особо хотелось, прохладно здесь, подвал бодрит. Да и интуиция подсказывала, что нужно брать больше. Если что, домочадцы съедят.
Например, Киммер. Он же мужчина. А мужчины много едят. Так говорит Снедька, и я ей охотно верю. Она трижды была замужем, поэтому врать не будет!
Как позже оказалось, взяла я дополнительную тушку не зря!
Скучно стало грифону. Ведро пустое, никого нет, а виновница всех его бед убежала в известном направлении.
Надо ее подкараулить и напугать!
О, так она еще и с едой? Заберем ее!
Первого кролика он проглотил моментально. Настолько стремительно, что вместе с окоченевшей тушкой едва не получил добавку в виде моих не успевших спрятаться от нахала пальцев.
За второй порцией крольчатины ему пришлось немного побегать. Предчувствую, что, когда восстановятся крылья, атаки начнутся еще и сверху. А сейчас всего лишь генеральная репетиция будущих развлечений, ничего существенного!
На эмоциях я отбросила от себя еду для грифона как можно дальше, и летающий прохвост, царапая когтями плиты, устремился за ускользающим от него призом.
Передвигался он достаточно шустро, а прыжок с последующим исчезновением кролика окончательно убедили меня в лечебных свойствах капель цветка. Ранее я с подобным не сталкивалась и имела о лекарстве лишь размытое представление, да и то со слов Гарконаша.
Теперь же я с гордостью могу сказать, что эксперимент прошел удачно. Испытуемый пока еще жив и даже пребывает в сознании.
Мой воодушевленный взгляд грифон истолковал несколько иначе.
Он вдруг захромал, жалобно закурлыкал и побитой кошкой заковылял в мою сторону, понуро опустив голову. Мол, смотри, какой я раненый, уставший, какие у меня хрупкие лапки, а ты больного бегать заставляешь, жестокая женщина!
— Актер, настоящий актер из труппы, устраивающей представления на площадях в городские праздники… Точно! Буду звать тебя Актером! Нравится имя?
Грифон покаянно курлыкнул и уткнулся мне клювом в бедро, намекая на то, что его можно и погладить.
Трогала я его осторожно, боясь повредить пострадавшие перья и покрасневшую кожу. Как ни странно, явного неудобства от моих прикосновений грифон не испытывал, подставляя голову под руку и оставляя кусочки птичьего пуха на моих ладонях. Его курлыканье изменилось в тональности, и мне почудилось, будто бы в нем проскользнули нотки мурчания большой кошки, являющейся полноправной частью Актера.
— Ну все, грифонище, пора и честь знать. Дел много нужно сделать, пока солнце не заиграло в полную силу…
— Тогда вам нужен помощник, дабы дела пошли быстрее! — Мужской голос прервал нашу с Актером идиллию.
Грифон недовольно начал описывать хвостом круги, а я поморщилась, но сдержала протестующий вопль, вызванный внезапным появлением Киммера.
Я рассчитывала, что он продолжит сидеть в донжоне и носа из него не покажет. Но у принца, видимо, на этот счет было свое мнение и совсем другие планы.
ГЛАВА 6
Приятно, когда ты спишь не один, а в компании вкусно пахнущего травами существа, греющего тебе бок на протяжении всей долгой ночи.
Воображение рисует притягательный образ, основываясь на тех недостоверных сведениях, что поступают извне, и как же оно неизменно ошибается в итоге!
Распахнув глаза, словно умелая горничная створки начищенных до блеска окон, Киммер обнаружил, что такой манящий аромат исходил от берийского пса, которого Милика называла Шрамом.
Верный четвероногий друг девочки удобно положил морду на грудь принца, позволяя тому во всей красе разглядеть тянущуюся от правого уха до ноздрей тонкую линию шрама, чудом миновавшую уцелевший глаз. И не давая никакой возможности снять с себя живое одеяло без его на то позволения или посторонней помощи.