Значит, приходил он, только не общался.
— Не мог я, — тихо проговорил собеседник, — у нас тоже всё строго. Живём мы, сама знаешь, уединённо и замкнуто; чтобы порядок поддерживать, нужны чёткие правила. Если кто их нарушает — тот нашу деревню должен покинуть. А я в своё время много нарушил, да и ты сейчас тоже натворила бед… Тебе ведь помогали наши женщины, а потом перестали.
Алёна внимательно слушала всё, что говорил отец. Внутри себя она его сразу признала, только показать пока не решалась.
— Что я нарушила? — спросила она.
— Многое, девочка, ах, многое, — покачал головой мужчина. — Меня, кстати, Степаном зовут. А то я ведь и не представился.
— Знаю, — ответила Алёна, — у меня ведь отчество — Степановна.
— А ведь и точно, я что-то не подумал, — улыбнулся мужчина.
Он неожиданно остановился и повернулся к девушке, посмотрел на неё. Глубоко вздохнул, хотел что-то сказать, да замолчал. Потом опять. Затем отвернулся и махнул рукой. Алёна вопросительно смотрела на него.
— Не знаю я, с чего начать, — сказал он. — Столько лет не виделись, не говорили, а тут сразу всё не расскажешь…
— А вы попробуйте, — попросила Алёна, — скажите, откуда вы знаете мою маму? Она тоже из лесной деревни.
— Как далеко ты взяла, — ответил мужчина, — с твоей мамой давняя история, уже временем поросла, да не забыта мной. — Он помолчал. — Не, не из наших она: из ваших будет.
— А как же вы встретились? — спросила девушка.
— Не об этом сейчас говорить надо, — был ответ.
— А о чём?
— О тебе! — Степан аккуратно положил руку на плечо Алёне, она почувствовала тепло и заботу, которых давно не ощущала.
Отец пристально смотрел на неё и собирался с духом, чтобы что-то рассказать.
— Ты вот думаешь, что сейчас придёшь к нам, и всё сразу будет хорошо? — спросил он.
Алёна кивнула, она ведь так и предполагала. Ведь каждый раз, когда в её жизни появлялись женщины из лесной деревни, жизнь налаживалась.
— Нет, так не будет, — будто прочитав её мысли, ответил мужчина. — Тебе помогали, потому что мы своих не бросаем, да и была ты без вины пострадавшая от наших с твоей мамой раздоров. Когда Тимур пропал, мы хотели тебя к себе забрать, но ты то у свекрови в доме, то в церковь пошла. А там браслет, что оберегал тебя, срезала, да не просто, а с молитвами у священника, — мужчина сплюнул на землю, — наши такого не любят, мы свои традиции чтим и кого угодно под свою защиту не берём. А ты этим поступком сама от нас отказалась. Ведь когда ты в лесу пять лет назад потерялась, это я тебе браслет надел, хотя против многие были, говорили, не готова ты. А я хотел поскорее тебя под своё крыло поставить. Да не берегла ты его. А потом чернокнижием занялась — это совсем против наших правил.
— Да как же — разве не вы мне книжки по травам приносили? — спросила Алёна.
— По травам — я принёс, это моя матушка для тебя передала перед смертью, а тёмную книгу ты сама нашла и из-за неё страдаешь. А если бы браслет не сняла — не дал он тебе такое совершить. Это ж надо придумать — к покойникам за помощью обратиться! — воскликнул Степан. — Или думаешь, ритуал на кладбище — это всё шуточки?
Алёна испуганно молчала.
— У нас чернокнижие не прощается. Бабку Тимура не просто так изгнали — а как раз за эти делишки, а ты у неё силу взяла и по её стопам пошла.
— Как изгнали? Откуда? — не поняла Алёна. — А силу она мне сама передала, я даже не знала! — добавила она, еле собираясь с мыслями.
— Из нашей деревни её изгнали, когда узнали, чем занимается. Мы ведь только травки да коренья изучаем, заговоры простые на защиту делаем, природу уважаем, а тёмная магия — это не наше. А бабка Тимура с молодости ею увлекалась, а как начала совсем дурные вещи делать, так её погнали. Так она в вашей деревне осела. Головы людям запудрила, ей и разрешили остаться. А потом привыкли, но всё равно не любили. Дочку родила неизвестно от кого и всё внучек дожидалась, чтобы силу свою передать, да вместо них — тебя ею наделила, — качая головой, сказал Степан. — Вот после этого я и настоял, чтобы браслет тебе надели, он оберёжный, от сил тёмных защищает, на нём наши заговоры. А ты как от него избавилась, так под старухино влияние попала. А потом ещё и в церковь пошла — не твой это путь, неужели сразу не поняла?
Алёна покачала головой.
— Я утешение искала, виноватой себя чувствовала, — оправдывалась она.
— После всего этого наши от тебя окончательно отвернулись, точнее, приняли твой выбор: хочешь в церковь ходить — ходи. Хочешь тёмной магией заниматься — тоже твоё право, но на нашу помощь — не рассчитывай, так женщины решили.