— Вот и пойду я лечиться, — сказала Алёна, удивляясь, как муж сам подталкивает её к принятию решения, — только обычная медицина мне не поможет, я к отцу в лес уйду и Танюшку с собой заберу, тебе она всё равно не нужна, раз ты меня в измене подозреваешь!
— Ты мне прямо в лицо про другого мужика говоришь?! — пылая ненавистью, проговорил Тимур и замахнулся на жену.
Алёна интуитивно отклонилась в сторону, и удар пришёлся по касательной.
— Не трогай меня! — закричала она. — Не для того я тебе с того света вытаскивала, чтобы ты руки распускал!
Но Тимура было не остановить. Он вновь наклонился к жене, но вдруг услышал хлопок двери и громкий оклик:
— Не трогай её!
Муж удивлённо обернулся и увидел пожилого человека, который быстрыми шагами приближался к нему. Алёна потирала щеку и удивлённо смотрела на подходящего к ней отца.
Тимур удивлённо взглянул на вошедшего пожилого мужчину.
— Так это с ним ты шашни водишь? — зло бросил он, обращаясь к Алёне. — Вот уж не ожидал, что ты меня на старика променяешь. Неужели так невмоготу без мужика было?
— Что ты говоришь! — осадил его Степан. — Я отец Алёны, и встретились мы только сегодня. Раньше я к ней не подходил, и сейчас не могу понять, почему. Это же так просто оказалось.
— Просто жену чужую забрать? — с ненавистью проговорил Тимур, нависая над незваным гостем.
Тимур сжал челюсти так, что Алёне казалось, что его зубы не выдержат и треснут.
— Да открой глаза! — в ответ повысил голос Степан. — Она же мне в дочери годится — ею и является! А просто оказалось — правду рассказать. Зря я её столько лет скрывал.
Продолжая следить за мужчинами, Алёна подошла к забившейся в угол Танюшке и обняла её.
Девочка сидела на кровати, втянув голову в плечи. Посмотрев на дочь, Алёна поняла, что уйти из этого дома будет самым правильным.
Было даже удивительно, что ещё час назад она сомневалась, что сможет оставить мужа. Думала, что нужна ему, обязана следить за его здоровьем. А теперь ей хотелось только одного — бежать.
Мужчины продолжали стоять друг напротив друга, и девушка беспокоилась за своего отца. Тимур был моложе и сильнее. Но и вмешиваться она не хотела. Щека продолжала гореть огнём, за болью пришли детские воспоминания, как мать таскала её за волосы за непослушание, могла отхлестать по щекам за желание сделать по-своему, а ещё била по рукам, если у Алёны что-то не получилось по хозяйству.
Тогда именно Тимур защищал её, если становился невольным свидетелем этих наказаний. А теперь делает так же.
Оставив мужчин смотреть друг на друга, она тихо ушла за натянутую у печки ширму и начала собирать Танюшины вещи. С грустью понимая, что не сможет за один раз взять всё необходимое, и придётся возвращаться не один раз. На улице было уже холодно, и требовалось много одежды, а впереди зима…
Дочка молчала и неслышно собирала свои игрушки. В глазах Танюшки застыл страх. Алёна понимала, что девочка видела, как с мамой обошёлся Тимур, и ничего хорошего в этом не было.
— Я не отдам тебе свою жену, — услышала Алёна слова мужа, обращённые к её отцу.
— А я и не собираюсь её забирать, я лишь помочь хочу, а потом живите, как хотите. Мне важно, чтобы поправилась она, силы обрела, — был ответ.
— А что с ней не так? — удивился Тимур.
— Ты рядом с ней живёшь и не заметил, как исхудала Алёна, высохла вся? Руки-ноги еле волочит, — сказал Степан.
— Не придумывай, — грубо осадил его парень. — Алёна — молодая девушка, ей двадцати пяти ещё нет, она сильная и здоровая.
— А ты давно её самочувствием интересовался? — уточнил Степан. — И вообще когда-нибудь спрашивал, как она? Не тяжело ей учиться, работать, хозяйство вести и тебя, здорового мужика, из пьянок вытаскивать?
— Не твоё дело, что у нас в семье происходит, — сказал Тимур, вновь надвигаясь на гостя, — она — моя жена, что хочу, то и делаю, я в своём доме хозяин.
— Хозяин ты — только себе, — был ответ, — а над другим человеком ты не властен.
— Я тебе сейчас покажу, над кем я не властен, — сказал Тимур, и Алёна услышала шум драки.
Выглянув из-за ширмы, она увидела борющихся мужчин.
— Тимур, прекрати! — крикнула она. — Если ты хочешь сохранить наши отношения, то отпусти меня с Танюшкой к отцу. Я болезнь изведу, сил наберусь, потом в город уедем, попробуем сначала начать. Не могу я больше в этом доме жить. Как изначально душа у меня не лежала, так и не надо было начинать. Просила же я тебя: давай уедем, будем учиться и жить в центре, ты бы тогда в армию не пошёл, в плен не попал. А так остались — всё наперекосяк получилось.