— Не переживай, — ответил он, поняв, о чём встревожилась дочь, — девочку Евдокия к себе забрала, ей по хозяйству хлопотать надо, а не по чужим домам рассиживаться. Но у неё интересно, уверен, Танюшке понравится. Ты домой иди, грейся, а я за внучкой схожу.
Алёна покачала головой.
— Я пойду с тобой, — сказала она.
Они прошли несколько домов и остановились перед красивым резным крыльцом. Девушка с удивлением рассматривала в свете фонаря ажурные узоры из дерева.
— Муж у Евдокии был мастером по резке. Какую красоту делал — с руками отрывали. А вот себе немногое успел сделать: всё на заводе трудился да на заказ мастерил, — сказал Степан
Они с дочерью поднялись по ступеням и постучались в дом. Дверь быстро отворилась, и навстречу Алёне выбежала Танюшка. Она прижалась к ногам матери и не хотела её отпускать.
За спиной девочки появилась Евдокия. Она улыбнулась гостям и пригласила войти.
— Спасибо вам за приглашение и что присмотрели за Танюшей, — ответила Алёна, — но я очень устала, мы пойдём домой.
Женщина подозрительно взглянула на неё. Потом покачала головой.
— Не бережёшь ты себя, — грустно проговорила она.
— Ещё как берегу, — попыталась пошутить та в ответ, — сегодня получила документы об увольнении и взяла академический отпуск.
— А зачем к Тимуру пошла? — спросила Евдокия.
— Так я книги хотела забрать, — ответила девушка.
— Книги? — нахмурилась собеседница. — Ты же говорила, что по одной книге работала?
— Тимура я возвращала по одной, но в сундуке и вторая лежала. Я её не читала, но подумала, что обе надо уничтожить, — сказала Алёна.
— Они в сумке? — спросила женщина, будто прислушиваясь к чему-то.
— Да.
— Ты спокойно дошла до нашей деревни? — уточнила она, всматриваясь в Алёну.
— Не очень, — уклончиво ответила та, не желая возвращаться в лесной кошмар.
— Такие книги — это не просто страницы в переплёте, они многое в себе таят, — продолжала Евдокия, — на них могут быть наложены охранные заговоры, и даже бывают привязанные к ним сущности. Воспользоваться такими книгами могут только посвящённые. Передав свой дар, бабка Тимура открыла тебе доступ к колдовству, но, видимо, не передала ключей от хранителей своих книг.
— Хранителей? — удивилась Алёна.
— Их можно называть по-разному. Но они стерегут книгу от чужих рук и связаны с ней.
— Мне казалось, что в лесу за мной кто-то шёл, — проговорила девушка, содрогнувшись, и спросила: — Он хотел книгу? А что будет, если её уничтожить?
— Если правильно всё сделать, то хранители уйдут вместе с ней. И действия, что пришли в этот мир с помощью записанного там колдовства, потеряют часть своей силы. Но если что-то пойдёт не так — случиться может всякое, — ответила Евдокия.
Она внимательно посмотрела на сумку и попросила разрешения открыть. Алёна кивнула. Женщина развернула вещи и поморщилась.
— Тяжёлое на них бремя, — сказала она.
А Танюшка в это время увидела в сумке свою любимую куклу и протянула ручки, чтобы взять игрушку.
— Это твоё? — спросила Евдокия.
Девочка кивнула.
— Смотри, у неё всё платье запачкалось, — сказала женщина, указывая на подол кукольной одежды, — давай я постираю, в ароматных травах вымочу и после этого отдам тебе, согласна?
Танюша вопросительно посмотрела на маму. Алёна понимала, что дочка хочет забрать куклу прямо сейчас, но ей не хотелось давать ребёнку в руки то, что только что соприкасалось с тёмными книгами.
— Я тебе одну из своих куколок отдам, — продолжала Евдокия, показывая на полку у печки. — Тебе ведь они понравились.
Все присутствующие перевели взгляд в том направлении, куда показывала хозяйка. На полке сидели и стояли разные куколки-мотанки, созданные из лоскутов ткани и лыка.
Алёна залюбовалась прелестными куколками, которые были одна краше другой. А Танюша сразу же согласилась на предложение Евдокии.
Девочка подошла к полке и указала на куколку с большой красной косой.
— Это Веснянка, — объяснила хозяйка, — кукла, призывающая весну и дающая надежду и исцеление.
Она взяла свою поделку с полки, что-то пошептала над ней и отдала Танюшке.
— Играй с удовольствием, эта куколка тебе здоровья прибавит, — сказала она.
— А мне такую можно? — спросила Алёна, которая была вынуждена опуститься на стул, потому что ноги её совсем не держали.
— Тебе она пока бессмысленна, — ответила Евдокия, — с тебя сначала дурное снять надо, а потом благом наполнять. А ребёнок иначе устроен, жизнь в нём так сильна, что он дурное сам перемолоть может.