Наивная. Алла, в смысле.
— Не боишься?
Неожиданно взрослый и серьезный взгляд:
— А это что-то изменит?
— Вряд ли, — я взяла ключи и решилась сказать правду: — Но все может быть. Может, в тебе нет ничего особенного. Может, сила так и не найдет путь наружу. Может, ее поток окажется столь слабым, что никто не возьмется за твое обучение. И ты вернешься домой, в родной городок, ни с чем.
Зойка помолчала, сосредоточенно застегивая куртку, и тихо ответила:
— Я только тетю найти хочу.
Ох уж эти глаза… напротив.
— Удирать не вздумай. Всему свое время. Обещаешь?
Посмотрела исподлобья и неохотно кивнула. Я сделала вид, что поверила.
— Жор, мы ненадолго. И открой пока окна, дома дышать нечем.
— А к кому пойдем? — и вновь, как только речь зашла о нечисти, Зойка загорелась и расцвела. — Далеко?
Крайности притягиваются. Удивительное рядом.
— Нет, минут десять пешком, — некстати запищал сотовый: — Алё?
Молчание. В трубку кто-то надрывно посопел, но чего-то застеснялся и отключился. И номер не определился. Томка, что ли, развлекается? Я втянула носом воздух, следуя за звонившим, и споткнулась на входе в лифт. «Паук»? Да еще и мелкий, молодой да ранний. На прошлой неделе только их общину проверяла, и все было в порядке. Неужели что-то случилось?
Мы вышли из лифта, и я зарылась в длинный список контактов. Так, Арчибальд Дормидонтович, не к ночи будьте помянутыми и тьфу на вас с вашими шуточками… Имя, разумеется, вымышленное, а отчество — для поржать. Но данная… нация к смеху не располагала. Мозги и чувства заплетала так, что и люди, и ведьмы себя теряли, попадаясь в сладкоречивые сети.
Зойка выпорхнула из подъезда и нетерпеливо обернулась.
— Погоди, вперед не лезь. Один быстрый звонок, — я остановилась на лестнице.
Ночь расползалась по дворам чернильными кляксами, тени стелились под ноги дырявыми плетеными… Стоп. Кольцо вспыхнуло, и пальцы обожгло мимолетной болью. Однако вечер перестает быть томным. Я ухватила девочку за шиворот, затаскивая на ступеньки. Одно кольцо расползлось по ладони густой паутиной, второе покрылось ледяной коркой. Одно — указание на врага, второе — подсказка, как одолеть. Жорик, ты мое счастье…
Тени на дороге зашевелились, вздуваясь бугристыми нитями. Зойка стояла столбом и зачарованно изучала магию нечисти. Я присела на корточки и быстро ощупала ее штаны и кроссовки. Нет, не успела зацепиться…
— Ни шагу, — шепнула сипло.
Тени, напитываясь силой ночи, уже дрожали над дорогой. Узловатые нити свивались паутиной и затягивали пространство рыбацкой сетью. Приди мы на минуту позже — угодили бы в западню на раз… да телефонного звонка мало, чтобы отвлечь меня и задержать. Спалились к тому же, конспираторы недоделанные. Один — на скамейке у соседнего подъезда, второй — за углом дома. Осязание указывало и на третьего, который плел ловушку, но он слишком далеко — улепетывал из города со скоростью сто пятьдесят километров в час.
— Но ты ведь обещала познакомить…
— Эти не знакомиться пришли. Жить хочешь? Домой. Только тихо.
Я успокоилась лишь тогда, когда почувствовала, что она под защитой. Паутина к тому времени полностью перекрыла выход из подъезда. Открытый мешок: край — за угол дома, край — за березу под окнами. Я стянула с левого плеча куртку и закатала рукав водолазки. Спасибо вам, Арчибальд Дормидонтович, за иммунитет, но если вы замешаны… я не виновата.
Среди многочисленных защитных татушек на предплечье быстро нашелся красный паучок, и я, выдохнув и зажмурившись, быстро «раздавила» насекомое. Капля яда в кровь — и руку свело судорогой, земля качнулась, перед внутренним взором вспыхнул фейерверк. Раз, два, три… Все. В темноте они ни черта не видят и, как и любые пауки, не понимают, кто попадается в их сети. Только ощущают трепыхание жертвы. И вряд ли сети расставлены для меня. Одно нападение, одна провокация — и на тропу войны выйдет весь Круг. Мы за своих горой. Хотя… все может быть.
Я спустилась с лестницы и шагнула прямиком в паутину. И мир завертелся, смазываясь, завонял горелой листвой. Сети свернулись коконом, «пауки» очутились рядом, и «мешок» затянуло, подбрасывая над землей. Темнота, мгновение полета, и кокон потек с меня водяными струями. В лицо ударил прохладный свежий ветер. Россыпь звезд над головой. Запахи леса. И…
— Ведьма!.. — разочарованное, испуганное и звучит как ругательство. — И без девчонки!
— Предпочитаю, чтобы незнакомцы ко мне обращались «Ульяна Андреевна», — я села, повела плечами и размяла кисти рук. — А ну, стоять! Вы, трое!.. — и зарылась пальцами в высохшую траву.