— Ты уродина, как тебе жить не противно?.. — Решил разозлить меня, чтобы легче было справиться.
— Зато ты красивей Квазимодо и умней выжившего из ума маразматика.
— Ах ты тварь!.. Я убью тебя! — Уловка сработала против него самого… неожиданно.
Бросился вперед, попытался ударить, порыв злости исказил насмешливое лицо. Глубоко вздохнула и шагнула вперед, пора. Холодная ярость повела меня за собой — сначала надо «нырнуть» под руку, потом бить в живот.
Получилось! Отступать я не спешила. Затем мои острые ногти скользнули по его шее, надолго оставив памятные царапины. Удар по лицу должен на время ослепить и лишить ориентации. Для верности, пнула под коленку, и, не веря своему счастью, метнулась к сумке.
На выходе в коридор, Денис сбил меня с ног. Болевой шок на несколько мгновений лишил способности двигаться.
Сильные руки стиснули мое горло. Я не успела испугаться или закричать. Накатила тяжесть в висках. На шее начали судорожно сокращаться вены. Я хватала воздух ртом, но не вздохнуть не могла. Мои руки слабели, а в глазах темнело. Если сейчас он убьет меня, никто не сможет доказать этого. Отчаянно вцепившись в его запястья, старалась ослабить хватку.
Дождавшись, пока я ослабею и начну задыхаться, принялся избивать. Вспышки боли, не позволяли вздохнуть. Среди отравленных бессильной яростью мыслей звучал вопрос: «За что?.. Почему именно я?..». Ответы мне уже известны. Я некрасива, значит, со мной можно обращаться так. У меня взъерошенные темные волосы, а идеал, воспетый в его кругу общения — глупая блондинка. А я выгляжу, как пугало.
А еще, если так обойтись с другой, будет разбираться отец. А кто защитит меня?
Вдруг Денис перестал бить меня и приподнял, взяв за плечи. Он, тяжело дыша, с ненавистью смотрел мне в глаза. Зачем развернул к единственному источнику света — тусклой лампе, зажженной в коридоре, и долго с напряжением вглядывался в мое лицо. Отведя взгляд на миг, Денис порывистым жестом поднял вверх свободный рукав балахона до предплечья, и принялся рассматривать мою руку. Поворачивал узкую ладонь, ощупывал запястье, будто я была статуей, а не живым человеком. Мне стало страшно — замерла, стараясь не дышать.
Прозвенел звонок и, словно очнувшись от помутнения рассудка, Денис, окинул меня холодным взглядом. На его лице промелькнуло выражение стыда. Глубоко в душе он понимал, что этот поступок — отвратителен, но сейчас же губы скривились в жестокой усмешке, как бы говорившей: «Но над ней-то можно издеваться! Никто не осудит!».
Еще несколько мгновений он оставался на месте.
— Не всем везет в этой жизни, правда?.. Запомни, с тобой так будет всегда, — после такого откровения пошел прочь.
Кровь бросилась мне в лицо, щеки мучительно вспыхнули. Держась за стену, стараясь не упасть, я медленно поднималась, чтобы стоя сказать рвущиеся из самого сердца слова:
— Рано или поздно я убью тебя!.. Клянусь!..
Он рассмеялся и ушел прочь.
Глава 4
Я свернулась в комок, положив под голову сумку. Холодный кафель, которым выложен пол, немного унимал боль, но боялась замерзнуть. Пыталась отдышаться, легче не становилось. Горло все еще казалось сдавленным. Сердце никак не могло вернуться к обычному ритму. Скоро звуки шагов затихнут — останусь совсем одна и смогу уйти.
Присутствовать на следующих двух уроках не стоит в таком виде и состоянии. Кое-как поднявшись, зашла в гардероб за пальто и выбралась на улицу.
Появляться в медпункте не желательно. Там меня с безразличным спокойствием осмотрит молодая женщина, скажет, что «ничего страшного» — пара растяжений, надо дома наложить давящую повязку. После этого вердикта отправит на занятия. Знаю, о чем говорю — однажды по ее совету просидела-таки до конца. Потом с трудом смогла добраться домой, тогда один из ударов пришелся по колену. Каждый шаг причинял боль. Хотелось сесть на ближайшую лавку и просто ждать, пока кто-нибудь поможет мне дойти. Дело было поздней осенью, и я скорее замерзла бы, чем дождалась помощи. Я шла сама. Откуда во мне тогда взялась такая жажда жизни?..
Дома по глупости сказала про совет нашей медсестры маме… и теперь, если вздумаю написать книгу о зверствах инквизиции, мне есть чем поделиться. Было ощущение, что моя нога просто медленно взрывается изнутри. По квартире я не могла сделать ни шага, прыгала на одной ноге, опасаясь свалиться. А потом легла и после каждого спазма тихо стонала, тихо проклиная медицину. Повязки пришлось снять, а синяк под ним основательно распух. Потом был вызов врача на дом и справка о том, что мне не стоит приходить в школу неделю. В общем, с тех пор наш медпункт обхожу десятой дорожкой. Лучше сама сдохну без лишний мучений.