Ропот распространялся со скоростью огня по сухой траве. Слово за слово — и значимость бдения возросла до того, что якобы от него зависит не только успех плавания, но и наши жизни.
В назначенный час Элаяс Корнуэлл повел людей наверх. Матросы наблюдали, держась за снасти и поручни квартердеков. Взобравшись на полупалубу, преподобный поднялся по лестнице к капитану. Тот даже не повернулся — так и стоял, коренастый и невозмутимый, расставив ноги и сложив руки за спиной. Корнуэлл встал рядом. Капитан, который был ниже ростом, повернулся, почесал кудрявую седую бороду и сощурился, словно от солнца. Корнуэлл, гладко выбритый и бледный, как пергамент, посмотрел на него сверху вниз. Он вертел в костлявых пальцах шляпу, однако поза его подразумевала скорее требование, чем просьбу.
Капитан отреагировал не сразу. Все молча ждали его решения. Он немного прошелся, затем развернулся на каблуках, окинув взглядом пассажиров и экипаж. Согласиться с неугодным требованием значило проявить слабость. Но отказ мог стоить ему корабля.
…Главная палуба оказалась так плотно набита пассажирами и матросами, что было невозможно и пальцем пошевелить. Элаяс Корнуэлл взирал на всех с полупалубы. Рядом стояли старейшины, а за спиной — капитан и его люди. Он выглядел мрачным: согласие далось ему нелегко и, вероятно, он про себя проклинал ту минуту, когда к нему на борт поднялся священник.
Мы слушали, сложив руки и опустив головы, а голос Корнуэлла гремел над нами, призывая Господа внять и помиловать нас, моля о знамении, что мы вернулись на путь истинный…
И вдруг он замолчал. Я осторожно подняла взгляд. Преподобный стоял, откинув голову, выпятив грудь и широко раскинув руки. Он был похож на изображение Христа на Галилейском море, которое я видела на гравюрах.
— Мы молились, и вот — знамение ниспослано! Смотрите, братья и сестры, смотрите!
Я сперва увидела отражение чуда в его глазах. Тогда я повернулась — и все повернулись следом.
— Пылающие копья!
— Танцующие огни!
— Северное сияние!
Девушка рядом со мной вскрикнула и закрыла рот рукой. Она, как и я, представить не могла такого зрелища. Видение было внове для многих. Пуритане обычно не становятся на колени, но тут многие от избытка чувств пали ниц. Некоторые скрестили пальцы, чтобы защититься от волшебства, другие торопливо крестились и бормотали молитвы Пресвятой Деве. Кто-то в это мгновенье вспомнил свою старую веру.
Огни танцевали по небосводу, сверкая радугами от горизонта до зенита: от кроваво-красного до ярко-розового, от слепяще-золотистого до светло-лимонного, от бледно-зеленого и бирюзового до темно-синего. Цвета переливались, будто брызги в потоке гигантского водопада. Над нами разметался сияющий свет, словно Господь взял и пальцем размыл по небу солнце.
— Вы видите? Братья и сестры, вы видите это?
По щекам преподобного текли слезы, а в них играли цветные блики. Там, где мы видели северное сияние, он узрел нечто иное. Перед ним было Царство Божие.
— Истинно, вижу его! Оно передо мной! — Корнуэлл одновременно рыдал и смеялся от восторга и благоговения. — …Стены города украшены драгоценными камнями: основание первое яспис, второе сапфир, третье халкидон, четвертое смарагд… Улица города — чистое золото, как прозрачное стекло. — Так пишет Иоанн Богослов! И так и есть! Все, все пронизано светом, и врата жемчужные, и сияющие стены, великие и высокие! А за стенами блестящие крыши, золотые купола… И радуга вокруг престола, видом подобная смарагду… и перед престолом море стеклянное, подобное кристаллу… О, я больше не в силах смотреть!
Он отшатнулся, закрывая глаза рукой, словно ослепленный. На небе продолжалось огненное торжество, и многие бросились к борту, надеясь разделить видение пастыря. Некоторые закричали, что тоже видят Град, другие стояли как вкопанные или, оказавшись во власти эйфории, дрожали и тряслись, как квакеры[4].
Капитан наблюдал за происходящим с возрастающей тревогой. Еще бы: разом почти все на судне спятили, да к тому же столпились на одном борту, грозя перевернуть корабль. Он приказал матросам возвращаться на места, а остальным — на нижнюю палубу. На мгновенье мне показалось, что никто не расслышал, но потом матросы засуетились, а те, у кого чудесное явление не отняло дар речи, уговорили остальных спуститься, пока капитан не приказал увести их силой.
4
Квакеры — адепты христианского движения, возникшего в середине XVII в. в Англии и Уэльсе. Первоначально слово «квакеры» (от англ. to quake — трястись, содрогаться) было презрительной кличкой, впоследствии стало самоназванием. По одной из версий, во время совместных молений квакеры тряслись из-за нисхождении на них Святого Духа.