При виде Юлианы жители высыпали из домов, как горох из стручка, чтобы поглазеть на чужеземку. Повезло, что предусмотрительная Нарая успела накинуть на Анку домотканый холст и скрыть рваную одежду. Дети бежали следом, тыкали пальцам, некоторые хватали чумазыми руками за ноги, чтобы потрогать странную ткань. Происходящее походило на выступление клоуна с карликами.
Однако с кольями никто не набрасывался, камни вслед тоже не летели, и тревога немного отлегла, но ровно до тех пор, пока Юлиана не увидела болтающуюся на огромном дереве клетку с костями.
Пройдя по петляющей разухабистой улочке до самого высокого и добротного дома, выглядевшего, как холм высотой с двухэтажное здание, проводница заулыбалась, отворила калитку и, поманив за собой Анку, нырнула во двор.
— Анхе! Анхе! — позвала она.
На зов выбежала большая семья одинаково курносеньких, большеротых полуросликов, будто клонированных. Поначалу Анка подумала, что это все девочки, но присмотревшись, разглядела, что и у мальчиков, и у мужчин с отчетливо пробивающейся щетиной, заплетены такие же две косы, как у женщин, только меньшей длинны.
— Ты кого привела?! — спросил упитанный крепыш со светло карими глазами, смотревшими на Анку с любопытством и недоверием
— Я шла и одинокую путницу нашла! Милостивая Давла услышала наши взывания!
— О, Милостивая Давла! — люди одномоментно вскинули ладони к небу. — Благодарим тебя, Великая Матерь!
— Лоска, Лоска, иди сюда! — радостно всполошилась стайка недорослей. — Скорее!
Из дома высунулась рыжая девичья голова, но, увидав, кто пришел, вышла на крыльцо. Худенькая фигурка, хоть возвышалась над родственниками на пол головы, едва доходила Юлиане до груди.
— Милостивая Давла! — сорвалось у испуганной девушки-полурослицы. — Это надо ж!
— Чего столпились, в дом! — засуетилась бойкая и пухленькая хозяйка. — И так соседи поглядывают!
Чтобы пройти в жилище, Анке пришлось пригнуться. Пол под ее весом жутко скрипел, но, к счастью, хотя бы потолки оказались высокими. Гостью быстро усадили на составленные вместе две низенькие скамейки и подали изящную глиняную чашечку с горячим отваром.
— Ого! — перешептывались дети, выглядывавшие из-за угла. — Страшная какая!
Анка тяжело вздохнула, с шумом выпустив воздух, и напуганная детвора тут же с визгом разбежалась.
— А чем она питается? — спросила хозяйка, с недоверием поглядывая на гостью.
«Детьми, иначе как бы так вымахала!» — хотела огрызнуться Юлиана, но вместо этого, скромно потупив взгляд, ответила:
— Пирожками, лепешками да кашами, желательно не на воде.
— А почему у тебя руки в крови?
— Это краска для красоты, она скоро сойдет. Хотите ближе посмотреть?
— Я хочу! — смело усмехнулся мужичок с волнистой, густой шевелюрой и ростом Анке по грудь.
— Нувиз, осторожно! — боязливо пропищала одна из женщин, скорее всего, его супружница, когда смельчак, бравируя, подошел к чужачке и склонился над алыми, длинными когтями.
Анка видела, как Нувиз маслянистыми глазками разглядывает не только ее акриловые, украшенные блестками, ногти, но и грудь, отчетливо проступающую из-под импровизированного сарафана.
— Бу! — резко, но не громко произнесла она, и храбрец подпрыгнул на месте.
— Дура! — прошипел он, хватаясь за сердце, в то время как остальные, прикрывая ладошами рот, тихонько похихикивали.
— А если откажется? — волнуясь, спросила хозяйка.
— Куда денется? — усмехнулся похожий на Нараю племянник, оглядывавший Анку не менее похотливым взглядом.
«Озабоченные какие-то! — возмутилась про себя гостья, осознавая, что дело принимает дурной оборот. — Муж импотентом был, теперь настало время озабоченных лилипутов?»
— Жаль, лицо обезображено, — задумчиво произнес Анхе.
— Зато остальное в порядке. Принарядить бы, слухи пошли, он скоро придет.
— Тогда за дело.
— Майва, Лоска, ну-ка, живо! — решительно приказала хозяйка, придирчиво оглядывая Юлиану с головы до пят.
Анкой спиной чувствовала, что за ней подглядывают, но ничего не могла поделать. Надев маску безразличия, окунула мочалку в кадку и принялась смывать грязь. Банная комната оказалась низкой и темной, зато теплой воды и отваров не пожалели. И на том спасибо.
Лоска помогла вымыть волосы, ополоснуть травяными настоями, и жизнь показалась чуть лучше.
Однако когда Анка запахнула на груди домотканую холстину и обернулась в поисках чистой одежды, оцепенела. В проходе, не таясь, стоял высокий полурослик и бесстыдно разглядывал ее.